Желтая букашка по-прежнему лежала в кювете. Возле нее суетились все те же мужики в масках-шлемах и камуфляже. Видимо, они обыскали и машину, и тело, а теперь для верности собирались ее поджечь. Вдруг Длинношеее спрятало негатив в невидимом глазу тайнике? В запаске или вспоров обшивку сиденья? Они решили подстраховаться. Я видел, как они щедро поливают лежащую в кювете машину бензином. И не сомневался: вчера они точно так же кропили горючей жидкостью и мою. Это вторая машина, которая должна была сгореть на моих глазах. И четвертый труп. Как говорится, еще не вечер. Меж тем сотрудников правоохранительных органов и следа не было. А кто бы их вызвал? Ну, стреляли. Я видел пару машин, которые шарахнулись от нас, как от чумы. Возможно, кто-то и позвонил в полицию. Но мужики в камуфляже действуют с толком, с чувством, с расстановкой, не суетятся. И, похоже, ничего не боятся. Я открыл дверцу машины и смотрел, как они готовят поджог. Я был против, но ничего не мог сделать. Разве что крикнуть:
— Эй вы, м…! Какого … вам надо?!!
Лишь увидев меня, они встрепенулись. И вновь схватились за автоматы. Кажется, я стал привыкать и к стрельбе. Во всяком случае, когда во второй раз автоматная очередь взбила пыль в метре от меня и я это отчетливо увидел, во мне даже проснулось что-то похожее на интерес. Страшно только первый раз. Я философски смотрел на пули, которые кучно ложились вокруг. Жить или не жить? Что за вопрос! Меня хранил мой талисман — конверт Павла Сгорбыша: похоже, я и в самом деле заговоренный. Наконец одна из пуль угодила в мою машину. Вот тут я очнулся. Машина-то при чем? Надо ее спасать.
Когда я вскочил в красный «Порше», они тоже сообразили, что пора со мной кончать. Хилый росток огня проклюнулся из дешевой зажигалки, и в следующее мгновение запылала «Ока». А мужики в камуфляже кинулись к джипу. У меня не было времени стоять у огромного факела и смотреть, как языки пламени лижут машину, хотя зрелище было завораживающее.
Я вновь проявил чудеса высшего пилотажа. И все началось по второму кругу: черный джип с тонированными стеклами догонял мою машину. Только теперь мы мчались к Москве. Они вновь постреливали, высунувшись из окон, но теперь меня не удивляло то, что ни одна из пуль не попала в цель. Скорость-то бешеная! К тому же я искусно лавировал. Десять километров мы пролетели вмиг. Я ведь ехал под двести (или за?), они тоже старались.
На подступах к Москве мы столкнулись с двумя полицейскими машинами, которые ехали навстречу. Два новеньких «Форда». На обоих завывали мигалки. Увидев нас, один из «Фордов» развернулся и пересек разделительную полосу. После чего пристроился нам в хвост. Теперь мы гнали по трассе втроем: я, мои преследователи и полиция. И все старались. Я выжимал максимум из своей машины, они из своих. Ревели моторы, сияли фары, выла мигалка. Какое-то время мы по инерции так и следовали. Из «Форда» к тому же надрывались в рупор:
— Водители красного «Порше» и джипа, прижмитесь к обочине! Остановитесь! Твою мать!!!
К обочине прижимались все, кого мы обгоняли, и даже встречные на другой полосе. Погоня была захватывающей. Жаль, что длилась она недолго.
Наконец те, кто был в джипе, сообразили: у меня ведь ничего нет. Снимков я так и не получил. И негативов тоже. Зачем же меня преследовать, когда преследуют их самих? И мы разделились. Джип свернул, а я поехал прямо. «Форд» резко затормозил. Это была ошибка ментов. Вот им не следовало разделяться. Горящая «Ока» никуда не денется, да и Длинношеее не убежит. Видимо, они ожидали подкрепления, потому так опрометчиво и кинулись за нами в погоню на одной машине. Но скорости были бешеные, все развивалось стремительно! В общем, подкрепление запоздало. На «Форде» раздумывали недолго. К моему облегчению, они поехали за джипом. Последнее, что я услышал:
— Водитель джипа, остановитесь! Водитель машины номер…
Моих номеров они не запомнили. Я не слышал, чтобы хоть разок их выкрикнули в рупор. Ведь перед ними все время маячил огромный джип, а я ехал гораздо быстрее. Что ж, они приняли разумное решение. Я никого не убивал, и у меня при себе нет оружия. Я один, а в джипе четверо. Они — кусок более лакомый. С меня-то что взять? Разве только свидетельские показания? Но что я знаю? Ни-че-го. По-прежнему ничего.
Похоже, скоро в городе объявят операцию «Перехват». Или «Вихрь — антитеррор». Ставлю на джип. Уж очень лихо работают парни. Я ж говорю: мафия. Они не поехали в Москву, где полно полиции и постов ГАИ. Они свернули. Уйдут огородами, по проселочным дорогам. В крайнем случае, вылезут из джипа и постреляют по «Форду». Потом заедут в какой-нибудь сарай, сменят номера, снимут маски и превратятся в законопослушных граждан. Уверен, что у них куча запасных номеров и такая же куча документов, включая поддельные загранпаспорта. Их лиц никто не видел, с поличным не задержал. Одним словом, профессионалы.
Да, это война. Только на мне пока нет ни царапины. Лишь машина пострадала. Надо бы заехать в автосервис. Интересно, как я объясню дыру от пули? А маме? Надо заехать в такой автосервис, где не будут задавать вопросов.
Я постепенно успокаивался. Сбросил скорость, пригладил волосы, достал жевательную резинку. Мои челюсти методично заработали, мысли стали выстраиваться в ряд. Я попробовал проанализировать ситуацию. В одном кармане у меня по-прежнему лежал конверт, в другом — паспорт Сгорбыша. Жесткий диск лежал рядом на переднем сиденье. Было жарко, и давно бы надо снять пиджак, но я боялся с ним расстаться. Со своим талисманом и с паспортом. Других вещей Павла Сгорбыша у меня не было. Их преследовал злой рок. Казалось, эти люди поставили цель — уничтожить саму память о фотографе. Я должен действовать.
Итак, я ехал к Бобу. По дороге мне в голову пришла мысль разумная. Я заехал в магазин запчастей и купил заплатку. Их ставят на машины в местах незначительных повреждений. Кусок липкой ленты в форме кляксы. Этой «кляксой» алого цвета я и залепил дырку от пули. Когда еще удастся попасть в автосервис? И сколько они продержат там мою машину? А другой у меня нет. Авто мне нужно скоростное, я подозреваю, что это не последняя погоня в моей жизни. Объявлено временное перемирие, но далеко не мировая. Нам просто помешали. Надо направить третью сторону по ложному следу и вернуться к нашим баранам. То есть к негативам. Хорошо хоть какие-то проблемы они берут на себя. К примеру, полицию.
Я не знал, надолго ли затишье. Но пауза была мне на руку. Я не хотел жертвовать еще и Бобом. Кстати, у него тоже влиятельные родители. Не втянуть ли в войну еще одну Империю? Глядишь, кампания приобретет масштабы Второй мировой. И все из-за какого-то фотографа! Невольно я вздохнул. И прозевал момент, когда мне махнули полосатой палочкой:
— Остановитесь!
Опомнился я, только когда постовой кинулся к своей машине. Вот тут я мигом прижался к обочине. Он рысцой трусил ко мне.
— Выйти из машины!
Я вышел и миролюбиво поднял вверх руки, ладони к нему, пальцы растопырены:
— Извини, задумался.
— Задумался?
— Замечтался. Женюсь, понимаешь.