— Тогда я еду с вами! — решительно сказала мама. — Разве можно доверять жизнь ребенка чужим людям?
Я представил себе, как она бросается в пучину вод спасать своего тонущего «ребенка», и рассмеялся. Плаваю я неплохо, хотя и с этим видом спорта у меня не сложилось. Чемпионство — не мое призвание. Но порисоваться… Вот это мое!
Кончилось все тем, что назавтра мы всей семьей отправились на праздник жизни. Организовать для меня доску и парус папе ничего не стоило. Мы прибыли на берег реки, нагруженные под завязку. Бомонд был в сборе, женщины, как экзотические цветы, группировались в клумбы и обсуждали наряды и кто с кем пришел. Мама была в очаровательной шляпке, я с улыбкой готовился примерить гидрокостюм: вода в реке оказалась холодноватой.
Солнце вроде ярко светило, но жары не было. Обманчивая опасная погода, особенно в то время, когда все еще под впечатлением недавней обжигающей жары. Дул пронзительный северный ветер, у воды было просто холодно. Дамы придерживали шляпки, мужчины стояли с суровыми лицами. Иностранцы цокали языками, разглядывая собственность русских бизнесменов. Они правы: с таким размахом не живет никто. Такое ощущение, что весь мир ориентируется на будущее, а мы, как в день последний, стремимся спустить все. Как будто кто-то все отберет, если этого не случится. А может, и отберет, вспомним историю. Если из толпы слишком уж долго и высоко торчат головы, их срубают на потеху ей. Не высовывайся!
Регату подавали на десерт, а я должен был принять участие в показательных выступлениях, аперитиве для разжигания аппетита. Таких энтузиастов набралось много. На берегу, как мертвые бабочки, лежали паруса. Казалось, он усеян трупиками редкостных насекомых, они были яркие, но мертвые, ведь их еще не окропили водой. Но вскоре бабочки ожили и поднялись. Только не в воздух — сели на воду. Разбавленная жизнью акварель парусов мгновенно засияла. Как это красиво! Сгорбыш, лови момент! Я забыл, что его уже нет в живых. Так это было красиво! Я встал на доску и почувствовал запах воды, мои ладони словно обожгло: управлять парусом, да еще при сильном ветре, не так-то просто.
Зато судьба мне благоволила: на одной из досок сражался с ветром и волнами Юрий Соловьев. Яхты у него и в самом деле не было, но с парусом он управлялся с обезьяньей ловкостью. Он оказался немногим старше меня, но зато физически крепче и гораздо тренированнее. На его волосатых руках вздулись вены, тело ловко вращалось вокруг паруса, не давая ему упасть на воду. С берега на нас смотрела много женщин, все — хорошенькие.
Он сразу почувствовал во мне соперника. Несмотря на долгий перерыв, мастерство-то не пропьешь. Я был высоким и гибким, мои густые светлые волосы трепал ветер, в руках некоторых женщин я заметил бинокли. Соловьев попытался меня утопить. Мы с ним держались дольше всех: остальные паруса уже искупались, а мы все еще сражались со стихией. Вода обжигала, ветер сбивал с ног, руки болели. На берегу аплодировали, я видел знакомое движение рук. Лица были словно в тумане, мои глаза слезились. Я относил аплодисменты и внимание женщин на свой счет, в то время как он — на свой.
Соперничество двух не последних мужчин — вещь захватывающая. Не знаю, какие цели преследовал он, мне же надо было завязать с ним знакомство. И вызвать на откровенность. С какой стати он выложит мне правду о своей бывшей невесте? Купить его нельзя, можно только переиграть. Поэтому я и держался изо всех сил. Но в последние дни мне здорово досталось, к тому же он сделал нечестный маневр и помешал мне. Совсем близко я увидел его лицо: он усмехался. Если он так же ведет бизнес, его ждет успех.
Я покачнулся, руки мои ослабли, и доска перевернулась. Бабочка-парус захлебнулась и сникла, а моя голова скрылась под водой. Когда я вынырнул, то увидел, как на берегу мечется мама. Шляпку сорвало с ее головы, она летела по волнам прямо к моему парусу. Я по пояс высунулся из воды и помахал маме рукой. Отец делал какие-то знаки спасателям. Ах он, мой добрый папа! Отгоняет их от меня, чтобы не опозорить. Как я ему благодарен! Хотя не знаю, как отнесся бы к этому, если бы и в самом деле тонул. Но Бог миловал. Последние дни мне везло в русскую рулетку, все патроны в барабане были холостые. Кто знает, что будет завтра? А сегодня смело дави на курок, Петровский!
Мне удалось поднять парус и пробалансировать на волнах еще какое-то время до конца показательных выступлений. Когда я выходил на берег, Юрий Соловьев подал мне руку со словами:
— Извини, брат.
— Ничего, — улыбнулся я. — Не в обиде.
— Классно ты управляешься с парусом!
— Ты тоже не промах.
— Выпьем?
— С удовольствием!
Нам обоим требовалось согреться. Я побежал переодеваться, он тоже на время исчез из виду. Но знакомство возобновилось. Мы прошли боевое крещение ветром и водой, к тому же я умею красиво проигрывать. Это ценится. Вскоре мы сидели под навесом, заказав по стакану грога, и следили за регатой. Начиналось самое интересное. Он оказался заядлым яхтсменом. С восхищением сказал:
— Мечтаю о такой! А ты?
— У меня есть, — небрежно ответил я. — Не здесь. Размах не тот. Люблю океан, волны высотой в три этажа.
— Ах да! Ты ж Петровский!
— Откуда знаешь?
— Скажешь тоже! Да кто ж тебя не знает!
— Что ж, Юрий Соловьев, приятно познакомиться, — открылся и я.
— Откуда знаешь, как меня зовут?
— От нашей общей знакомой.
Он сразу насторожился. Вот тут, Лео, спокойнее. Я взял долгую паузу, во время которой пил грог. Потом прокомментировал маневр красавицы-яхты, которая вырвалась вперед. Он сам вернулся к интересующей меня теме:
— Ходят слухи, что ты женишься.
Я развернулся к нему всем корпусом и широко улыбнулся:
— Кто сказал?
Он развел руками:
— Все говорят.
Может быть, все, кроме меня, знают имя моей невесты? Похоже, что так. Как странно устроен мир! Мне ничего не надо делать. Только иметь деньги. И все обо мне заботятся. Даже Юрий Соловьев. Он сказал:
— Хотел тебя предупредить.
— Меня не интересуют сплетни, — небрежно ответил я.
— Это не сплетни. Личный опыт. Ты, конечно, парень не промах, но учти: эти женщины любить не умеют.
— Какие женщины?
— Такие, как Анна.
Ах, вот как! Ее Аней зовут! Мою невесту! Что ж, буду знать. Спасибо тебе, добрый Юрий Соловьев! Я допил грог и обронил:
— Мы не оглашали помолвку.
— И правильно! — с энтузиазмом воскликнул он.
— Не понимаю: в чем дело?
— Если бы ты приехал ко мне, я бы показал тебе фотографии. Этих людей надо знать в лицо.
Я не верил своим ушам. Удача! Всего-то холодный душ, который мне пришлось принять в реке. А из неудобств — только ледяной ветер. Как просто! А я-то рассчитывал отстреливаться до последнего патрона!