— Мои личные счета за границей. Но за них еще надо побороться.
— Ну это глупости! Все же не заберут!
— Я тебе сейчас дам номера счетов и названия банков, где лежат эти деньги, а после заключения брака оформлю все на тебя, как на свою законную жену.
— Ради этого ты затеваешь мой развод?
— Нюра, дело серьезное, надежда только на Дениса, он умный мужик. Если со мной что-то случится, ты сразу иди к нему.
— Оставляешь меня в наследство?
— А ты недовольна? — Он прищурился и вновь подмигнул: — Радуйся, что благословение даю.
— Володя, я тебя прошу: отдай то, что они просят.
— А дальше что? Разве я нужен тебе без денег? Молчи, Аня. Молчи. Я знаю, что делаю. Подожду немного. Ты в голову не бери, готовься к свадьбе.
— А можно все сделать как-нибудь попроще?
— Можно. Я тебе прощу отсутствие флердоранжа на голове и отсутствие девственности в первую брачную ночь тоже. Скромно вечерком, посидим, выпьем шампанского, ляжем в постельку. Надеюсь, ты будешь со мной хоть немного нежнее после заключения законного брака?
— Надейся, — жалко улыбнулась Анна.
…Развод действительно оформили в одно мгновение. Где нашли Панкова, что сказали и что Ваня при этом подумал, Анну интересовало мало. Они с Ленским в полдень заехали в загс, поставили свои подписи в книге регистрации, причем в свидетельстве о браке Анна увидела свою прежнюю фамилию. Она по-прежнему осталась Анной Австрийской, в этом Ленский ничуть не отличался от ее покойного отца. Их поздравил Малиновский, он был на бракосочетании с очередной блондинкой, и Анна вздохнула с облегчением. Похоже, Денис успокоился!
…А через неделю после того, как были оформлены все документы, завещание и доверенность, они с мужем сидели за ужином на открытой веранде и любовались закатом. Был теплый июньский вечер, пахло травами, в саду пели соловьи. Анна была спокойна, а Ленский все время ежился, никак не мог устроиться удобно в кресле, морщился и говорил гадости. Анна старалась не обращать на это внимания, потом тоже завелась. Они почти поругались, потом почти помирились. Вдруг раздался телефонный звонок. Анна сняла трубку. Это был Малиновский. Ленский беседовал с ним недолго, после того как положил трубку вдруг как-то сразу собрался и успокоился.
— Надо ехать, Нюра, дело срочное.
— Они? — встревоженно спросила она.
— Да, Денис договорился о встрече. Я сначала к нему, он будет ждать в условленном месте. А потом решим. Молодец, Малиновский!
— Тебя ждать?
— Я вернусь поздно. Ты лучше ложись.
— Я все равно без тебя не усну, — упрямо сказала Анна.
— С чего вдруг такая сентиментальность? Тебе не все равно, когда я приеду?
— Я теперь тебе как-никак жена, должность такая.
— Ложись-ка ты спать или лучше в парк пойди погуляй. Соловьи-то как поют, заразы этакие! Люблю соловьев, Нюра, ох как люблю…
Через полчаса его расстреляли в упор из автоматов в черном джипе — «Мерседесе» вместе с водителем и охраной. Всех насмерть.
Анна в ту ночь так и не уснула…
Они так и не приехали, двое в черном, хотя Анна их ждала и заранее готовилась к неприятному разговору. Приехал Малиновский в строгом черном костюме и с выражением скорби на красивом лице. Анне показалось, что эту скорбь он долго репетировал перед зеркалом, а потом натянул ее на лицо, словно резиновую маску. И Денису это не идет, нет, не идет. Прошла неделя после похорон Ленского, Анна скулила целыми днями, словно собака, брошенная хозяином, впервые в жизни пила водку, чтобы хоть немного забыться, и почти не выходила из комнаты с камином. Ей все время казалось, что в соседнем кресле сидит Ленский.
«Господи, ведь я же его любила! Я! Его! Любила!» И она принималась громко рыдать. Потому что вдруг поняла и другое: «Да ведь и он меня любил! Потому что ни один мужчина, находясь в здравом рассудке, не будет делать для нелюбимой женщины столько, сколько сделал для меня он. Сколько лет он старательно, с огромным терпением изо дня в день лепил из меня человека! Из глупой самонадеянной девчонки! Подумать только, что я ему говорила! Да за одно такое слово любой другой тут же вышвырнул бы меня вон из этого дома! Какое же у него было огромное терпение! И он правильно сказал: «Придет день, и ты пожалеешь о том, что могло случиться с нами, но так и не случилось. Хотя… Все и случилось. Мы просто не успели друг другу об этом сказать. Господи! Еще бы один день! Ну хотя бы еще один!»
Когда приехал Денис, Анна ему почти обрадовалась: ждала, когда с нее спросят долг, и поскорее хотела покончить со всем этим.
Но разговаривали они в кабинете, Анна и мысли не могла допустить, что в той самой комнате с камином будет что-то обсуждать с Денисом. Малиновский начал крайне жестко, сразу оставив в стороне выражения соболезнования:
— Анна, они прислали меня.
— Что я должна сделать?
— Тебе известны банки и номера счетов?
— Да, — коротко кивнула она.
— Если хочешь жить, отдай все.
— Я не хочу жить, — она подняла на Дениса глаза, в которых давно уже погасли золотые звезды.
— Зря. — Малиновский встал, прошелся по кабинету, потом вновь опустился в кресло. — Хотя я в курсе твоей истории. Но ты о матери подумай и о сыне. Ты слишком уязвима, Анна, ведь у тебя есть сын.
— И что?
— Его могут украсть.
— Убьют?
— Зачем? У тебя красивый мальчик, Анна. Если не будешь паинькой, его ждет страшная судьба. Не жалко? Вспомни, что ты мать.
— Ох ты, как торжественно!
— Для тебя же стараюсь. Отдай все, не жалей этих денег.
— Да плевать мне на деньги! — резко ответила Анна. — Я не могу забыть, что Ленский умер, так ничего и не отдав, значит, не хотел. Зря он мне, что ли, все оставил?
— Просто знал, что ты умница, в отличие от его первой жены и сына. Они стали бы упрямиться от жадности и погубили бы и себя, и его маленького внука. Неужели ты не понимаешь?
— Хорошо, — кивнула Анна. — Что у меня останется?
— Этот дом, две хорошие машины, вилла в Греции и тот банковский счет, на который Владимир положил деньги, заработанные продажей музыкального альбома «Синий шар».
— Да? Оставите?
— Твои деньги никому не нужны. Останешься состоятельной женщиной, дом продашь, купишь что-нибудь поменьше и попроще, уволишь прислугу и будешь припеваючи жить на проценты с банковского счета. Тебе хватит.
— Ладно, забирай. Отстаньте только, — она пошла в свою комнату за ключами от сейфа, в котором остались бумаги мужа. Вернувшись, отдала все Малиновскому и равнодушным голосом назвала все те цифры, которые он спросил. Потом подписала торопливо подсунутые им бумаги.