Люди ее не услышали, но мужик внезапно исчез. Растворился среди надгробных плит так же неслышно, как появился. Словно и сам был мертвец. А она бежала до тех пор, пока не оказалась у самых ворот. И только потом в голове мелькнула мысль, запоздавшая: «А ведь в сумочке лежит пистолет».
Этот кладбищенский маньяк был такой же мертвец, как и она сама, но напал на нее, потому что почувствовал в ней жизнь. Еще месяц назад она хладнокровно отправила бы его на тот свет при малейшей угрозе. А сейчас растерялась.
Ее еще долго трясло, да и потом ноги подгибались, когда она стояла на обочине и все никак не могла заставить себя проголосовать. Она подумала: «Лучше уж автобус». И бредя на остановку, принялась себя ругать: «Дура! Он бросился на тебя, потому что ты испугалась! Почувствовал твой страх. И прирезал бы, как пить дать, ты бы даже не пикнула. И не вспомнила бы, что в сумочке лежит пистолет. Но почему? Да потому что жизнь тебе теперь дорога. Все из-за Глебушки, будь он неладен!»
Она понимала, что в таком состоянии ни на что не способна. Даже элементарно себя защитить. Мозги совсем расплавились. И она решилась рассказать Глебу правду. Конечно, до того места, где надо признаваться в трех квартирных кражах. Об этом она умолчала, а вот про Тимку, про лавину, а главное, про Марину выложила все.
Глебушка слушал ее очень внимательно. А потом мрачно сказал:
– Подлец!
– Ему мои деньги были нужны. Фирма, квартира, машина.
– Я его убью! – решительно заявил этот парень с детскими глазами.
– Не надо никого убивать. Только скажи: ты-то мне не врешь?
– Милка! Если бы у меня что-то было… ну, я про деньги. Если бы я… Словом, клянусь всем самым-самым, что я всю жизнь хочу прожить только с тобой! Неважно, в бедности или в богатстве, и все равно где!
– Мне бы хотелось тебе верить.
– Ты верь, – он преданно заглянул ей в глаза. И торжественно сказал: – Я тебя не предам. Никогда… Слушай, – спохватился он, – а как же ты выйдешь за меня замуж, если вы не можете развестись?
– У меня паспорт на другую фамилию. Я его купила. А насчет развода…
Вдруг ей в голову пришла неожиданная мысль:
– Глебушка, я не хочу портить ему жизнь. Пусть живет, с кем хочет. Я просто хочу честно произвести раздел имущества.
– Как это?
– А так. У тебя есть машина, у меня ключи от квартиры. Он же поедет когда-нибудь отдыхать со своей Мариной. Или к ней на дачу. А мы тем временем вывезем из дома некоторые вещи.
– Погоди. Какие вещи?
– Мои.
– Но это же…
– Что, не имею права? Да он пришел в мой дом с одной зубной щеткой! Я ему, между прочим, шикарные хоромы оставляю! Я даже мебель не собираюсь у него забирать! Кое-что из бытовой техники, телевизор, свои вещи, деньги. Это даже меньше, чем половина.
Он задумался.
– Погоди, Мила, здесь что-то не так.
– Ага! Значит, убить его так?
– Но это же не честно! То, что мы собираемся сделать!
– Убить честно, а взять свое нечестно? Я, выходит, должна его не только простить, а еще и свадебный подарок сделать? Оставить ему все? А не жирно ли будет? Он и так в шоколаде! В отличие от меня. Поскольку я тоже выхожу замуж, мне надо где-то жить.
– Как ты сказала? Замуж?
– Я хочу жить с тобой, потому все и рассказала. Если хочешь, мы распишемся. По моему фальшивому паспорту. Если тебя это не смущает.
– Я как-то не знаю… Елки! Бред какой-то! Но с другой стороны… Ну, хорошо, – согласился он. – Допустим, мы вывезем твои вещи. А если он в милицию заявит? Он же думает, что ты умерла! Значит, напишет заявление, что его ограбили!
– Если до такого дойдет, то я, разумеется, во всем признаюсь. Тут же воскресну и заявлю, что это был просто развод. И девичья фамилия, ха-ха!
– А почему сейчас нельзя?
– Что нельзя?
– Воскреснуть?
– Видишь ли… – Она не могла рассказать ему об ограбленных квартирах. – Я видеть его не могу. Ни его, ни отца, ни акулу.
– Акулу?
– Это папина молодая жена. Мачеха моя. Не нужны они мне, понимаешь?
– Понимаю. И когда мы будем вещи вывозить?
– Я тебе скажу. И пусть это будет мое приданое.
– Так ты согласна?
– Что?
– Замуж за меня! – гордо расправил плечи Глебушка.
– Я уже сказала: да, согласна.
– Тогда и я согласен. Хотя… Нехорошо это. Неправильно.
– Нельзя всю жизнь ездить по правилам. Иногда надо и нарушать. Он первый меня предал. А я даже не мщу, просто развожусь.
И она подтвердила это пламенным поцелуем, а потом и брачной ночью, уже не первой, но зато первой настоящей. Потому что теперь Глебушка знал, кто она такая…
…Польза от Глебушки была существенная, когда они выносили вещи из ее бывшей квартиры. Мила впервые оценила, что такое иметь сообщника. Во-первых, у него была «Газель». Во-вторых, две руки, надежных и сильных. И увезти они смогли многое. Чтобы доказать Глебу, что она берет свое, Мила прихватила и семейный альбом с фотографиями.
– Вот видишь? Это я.
– Вижу.
– Что, не верил?
– Не очень, – признался он. – Странная история. Лавина какая-то, странная шутка. Разве можно так наказывать близкого человека? А если бы он и в самом деле тебя любил? Как я? Ведь я бы без тебя умер. Причем сразу же.
– Ты – это ты. А он – это он. Я бы так и не узнала, какая он сволочь. И не встретила бы тебя.
Последний аргумент его окончательно убедил. Он только хотел поскорее все закончить. А Мила думала о том, что это завершающий этап операции. Она надежно обеспечила свою жизнь с Глебом. Можно теперь купить квартиру, обставить ее, Глебушка ведь не знает истиной стоимости вещей, ему можно долго вешать на уши лапшу. Она и в самом деле устроится на работу и станет просто женой и… матерью, если повезет. От Глебушки она очень хотела иметь детей. Хотя, конечно, Тимкины дети были бы красивей. Зато Глебушкины будут ее любить так же, как он. Она обязательно будет счастлива!
Дома они пили шампанское за удачу, за развод и листали альбом с фотографиями. Он ревновал, а Мила весело смеялась.
– Надо только не забыть проверить, что дальше будет, – сказала она, чувствуя, что пьянеет.
– А что должно быть?
– Как Тимка отреагирует на кражу? Я не хочу подставляться, а особенно подставлять тебя. Я покараулю немного у его дома.
– А твоя работа?
– Какая работа? Ах, да. Я забыла тебе сказать, что уволилась. Начальник меня достал. Да и дел много.
– Мы скоро поженимся, да?