И я уснула. Муж действует на меня гипнотически. Стоит ему сказать мне: «Спи», и я засыпаю. Хотя бывают ночи, когда я очень боюсь уснуть. Потому что завтра наступит день, которого я не хочу. Ну не хочу, и все. И вот я лежу, холодея от безысходности. Усну я или нет, день, которого я не желаю, все равно ведь наступит. Изменить ничего невозможно. Но во сне мои ожидания не будут столь мучительны. Зато ненавистный день не наступит так быстро, если я проведу предшествующую ему ночь без сна. Я еще не решила, что хуже, спать или не спать? Проснуться в момент казни или растянуть мучения? Боль или ожидание? После которого все равно наступит боль. Так было и сейчас. Потому что завтра я собралась звонить Белке. Она ведь мне не позвонила. Но выбор за меня сделал муж. Сказал:
– Спи.
Как будто знал, что я буду мучиться выбором. Что собираюсь звонить Белке. Что это будет нелегкий для меня разговор. Непонятно почему, я чувствовала свою вину. Надо было как-то по-другому. А как? Может, Белка мне подскажет? Во сне я разговаривала с ней по телефону, и все кончилось хорошо: мы помирились. Но наяву…
Лучше бы мне не просыпаться!
Разговор начался глупо. Только я на это способна: первым же сказанным словом испортить все:
– Ты не звонишь, и я подумала, что у тебя нет денег. Положить на твой счет?
– И у тебя хватает наглости… – Белка даже поперхнулась от возмущения и закашлялась, не закончив фразу.
– Ты что, больна? – испугалась я.
– Здорова! Хотя ты любого доведешь до инфаркта!
– А что я такого сделала?
– Да ничего. Лишний раз доказала, что ты эгоистка. Думаешь только о себе. Ах, моя левая нога захотела вернуться в Москву! Наплевать на всех!
– Но… – Теперь уже я потеряла дар речи от возмущения. Меня, как волка, обложили флажками, а после того, как я нашла-таки лазейку, упрекают в эгоизме!
– Что «но»? – зло спросила Белка.
– Ничего. – Я просто не находила слов, чтобы сказать ей, какая она подлая.
– Ты бросила меня с кучей долгов, и если бы не Руслан…
– Долгов?
– А дорогущие процедуры в СПА, на которые ты меня записала?! Сказав при этом: подарок. Я бы сама на них никогда не пошла, у меня таких денег нет! А счет за номер?
– Я его оплатила!
– А МОЙ номер? Ну, спасибо тебе за подарок! Какая же ты дрянь, Ариадна! Денег полно, а ты не прочь поживиться за счет безработной журналистки.
– Я вовсе не…
– Не звони мне больше, – глухо сказала Белка. И не удержалась: – Если бы ты знала, что мы с Русланом пережили! Тебя нигде нет, телефон не отвечает! Мы уж думали, что ты утонула. Что тебя украли бедуины. Акула съела. Гиду позвонили: у нас, мол, подруга пропала! Вызывайте спасателей! «Как, а вы разве не в курсе, что она поменяла билет? Справьтесь на рецепции: она сегодня в четыре выехала!»
– Белка…
– Что я тебе сделала? Ты хотя бы оглянись вокруг! Все остальные тоже люди, которым просто не повезло. Мы вынуждены работать, добывать себе кусок хлеба. Для нас и тысяча рублей деньги, в то время как для тебя – это чаевые в ресторане. Если ты не хочешь ничего замечать, можешь, по крайней мере, никого не напрягать?
– Могу.
– Зачем ты мне тогда позвонила?
– Это ты мне позвонила! – не выдержала я. – И мне очень хотелось спросить: зачем?
– Ты в своем уме?
– Ты же первая напросилась на встречу! Мы год прекрасно жили друг без друга…
Она швырнула трубку. Там теперь молчание.
– Белка! Эй, Белка! – тихонько позвала я.
Мне еще не верилось, что все, точка. В такие моменты я всегда бегу к Петю, чтобы спросить, права я или нет? Но у них с Белкой своя история, которую я не знаю. Ведь он встречал ее в аэропорту. Муж скажет, что я не права, а я вспомню, как он шел за ними по пятам, за ней и Русланом. Я совсем запуталась, понимаю только, что муж необъективен. Он мне непременно соврет. А с меня довольно вранья.
Еще я поняла, что Белка меня ненавидит. Она и раньше меня не очень жаловала, считала избалованной маменькиной дочкой, которой просто повезло. А уж теперь…
Я вдруг вспомнила, как мы, обнявшись, дрожали перед аудиторией, где самый злющий препод принимал экзамен, от которого зависело все. Так нам тогда казалось: от этого зависит все. Какие же мы были глупые! Боже! Белка отчаянно обнимала меня за плечи, пытаясь унять мою дрожь, а я изо всех сил сжимала ее руку с ледяными пальцами, пытаясь хоть немного согреть, чтобы ее мелкие беличьи зубы так не стучали.
– Все будет хорошо. Ты сдашь, – одеревеневшими губами шептала Белка.
Я ее не слышала. Но кивала. Так я давала понять, что и у нее тоже все будет хорошо. Мы обе сдали. Я тогда получила пятерку, она тройку, на что, пожав плечами, сказала:
– Ты, Аришка, в рубашке родилась. Везет так везет! Самый легкий билет.
У нее, разумеется, был «самый сложный». Хорошо, она не сказала, что мама устроила мне эту пятерку.
Потом я вспомнила, как мы поехали в Парк Горького отметить это дело. Сданную сессию и злющего препода, которого мы побороли. Я везением, она – своими знаниями. Мы отчаянно визжали на каруселях и ели мороженое в кафе, выбирая парней. Мы тогда могли выбирать: обе юные, дерзкие, стройные, она, как тростинка, я, как березка, она рыженькая, я светленькая. У меня глаза синие-синие, а у нее зеленые-зеленые. В двадцать лет такие яркие краски.
Выбрали. Я – Петя, а она так и не остановилась на одном мужчине. Но я ей никогда не мешала, и если отговаривала от романов, то только из боязни, что она окажется на улице. У нас с ней было много хорошего и кроме той трудной сессии. Кроме Парка Горького, где мы ели мороженое, выбирая парней, и институтских дискотек, где синеглазая Арина с зеленоглазой Аленой были самыми яркими звездами. Это хорошее сложно выразить словами или описанием каких-то событий. Может, я все-таки не права насчет женской дружбы?
Неужели все? Моя рука сама собой поднялась набрать номер. Потом я подумала: она не ответит. Рука бессильно опустилась.
Когда-то у меня была подруга…
А на следующий день случилось происшествие, которое заставило меня задуматься всерьез. Я ничего такого не делала, поверьте, просто переходила дорогу. По зебре на зеленый свет. Зеленый горел для меня, я в этом уверена.
Я спокойно шла по зебре, как вдруг увидела летящую на меня машину. Я даже не успела рассмотреть, что за марка. Заляпанная грязью и отчаянно дребезжащая, она летела на меня, игнорируя степень моей защиты: зебру и светофор, подмигивающий мне зеленым глазком. Именно мне, я не ошиблась! Ей, этой машине, он отчаянно сигналил красным: остановись! Но это не действовало. Я оцепенела от такой наглости. А в последнюю секунду инстинктивно отпрыгнула. Люди на той стороне улицы сначала в ужасе замерли, а потом закричали.