- Он это отрицает?
- Не отрицает. Куда денешься против показаний двух свидетелей? Он просто молчит.
- Ну, тогда «шерше ля фам», как говорится.
- Да ты что?! Я навел справки. Анашкин - отличный семьянин, у него двое детей, жена-красавица. И богатый тесть, который от внуков без ума. Денег для дочери не жалеет. Какая может быть женщина? Тут дело только в бизнесе.
- А где он был в понедельник вечером, когда Лилию убили?
- Дома был. С женой и детьми.
- А с женой ты разговаривал?
- Конечно. Подтверждает целиком и полностью.
- Еще бы!
- К сожалению, не только она. У Анашкина в тот вечер теща в гостях была. Она тоже факт присутствия Анашкина дома подтверждает.
- Ну, если теща! Теще придется поверить. Неужели тоже подтверждает? – не удержался Леонидов.
- А ты не иронизируй. У меня, между прочим, теща – класс! Блины печет – пальчики оближешь. И не хмыкай в трубку, не всегда теща с зятем как кошка с собакой живут.
- Не всегда. Бывает еще, как кролик с удавом. Это когда она кольцами вокруг него обовьется и душит потихоньку. И душит, и душит … Пока сей кролик не помрет. Или не сбежит, если очень умный.
Барышев вздохнул:
- Дело сейчас не в семейных отношениях. Сказал же тебе, что у Анашкиных все в порядке. Я так думаю, что раз Виктория Воробьева с Лилией были подружки, то могла она ей и про дела на фирме проболтаться. Он сначала девчонку попросил убрать, а потом и с бухгалтершей разделался.
- А что было в букете, который он нес, узнал?
- Ты, Леонидов, конечно, будешь смеяться, но узнал. Розы. Белые розы. Пять штук. Самых дорогих. Между прочим, жена Анашкина сказала, что это ее любимые цветы. Я долго пытался ее разговорить, болтали о том, о сем. Ну, смейся, паяц.
- Не буду. Розы, значит. Тогда точно «шерше ля фам». Ты его припугни. Намекни, что расскажешь жене про цветочки. И про то, как он в чужой подъезд с букетом заходил.
- Ты что думаешь, у него с Викторией были амуры?
- Ага. Он заходил с букетом к ней домой и прямо при муже и детях говорил: «Я вас люблю». Думай, Барышев, думай.
- Да ну тебя, в самом деле! Гибискус.
- Ты думаешь, я обиделся? А это, оказывается, комплимент. Только больше женщине подходит. Ты книжку лучше почитай. По цветоводству.
- Не буду.
- Боюсь, что придется. Ты тогда позвони, Серега. Я тебе принесу.
- Я лучше Анашкина припугну. Спасибо за совет.
«Розы, розы, белые розы», - замурлыкал Леонидов, положив трубку. Что ж тут плохого: мужчина с букетом цветов? А сам он, когда в последний раз дарил жене цветы? Не в честь праздника, а просто так? Да, дарил. И не так давно. Когда обещал приехать пораньше с работы и посидеть с ребенком, пока жена отлучится по срочным делам, а потом забегался, и забыл. Пришлось замаливать грехи цветами. Может, и теперь стоит попробовать?
И, покупая вечером, букет белых роз, он подумал: «Интересно, это выражение моих чувств или следственный эксперимент?»
Результат следственного эксперимента оказался неожиданным. Жена Александра, увидев мужа с букетом цветов, охнула:
- Что-то случилось?
- Ничего, – растерялся Леонидов.
- Ты уезжаешь, да? В командировку? Надолго?
- Да никуда я не уезжаю!
- А почему ты мне цветы купил?
- Просто так.
Александра все равно никак не могла успокоиться. Уложив Ксюшу спать, пришла в большую комнату, присела к Леонидову на диван, и очень уверенно сказала:
- И все-таки, что-то случилось.
- Почему?
- Когда вечно занятый человек приносит жене вечером букет цветов, значит, он в чем-то согрешил и хочет откупиться.
- Ты уверена?
- Да.
- Умница, - Алексей чмокнул ее в нос. – Надо спросить жену Анашкина, не получала ли она в среду вечером букет белых роз.
- Какого Анашкина?
- Хозяина фирмы, где работала Виктория Воробьева. Барышев его в убийстве подозревает. А я подумал, не жене ли он грешным делом цветы купил?
- И ты об этом думал, когда мне розы выбирал?!
- Каюсь: думал.
- Я тебя сейчас убью, Леша!
- За что?!
- Догадайся с трех раз.
Александра попыталась кинуть в него подушку, Леонидов увернулся, и, увидев, как она потянулась за тапком, подумал: «Вот тебе и женская логика! Цветы без повода – это подозрительно, да и не всякий повод, оказывается, годится»
2
На следующий день Ксюша проснулась с температурой. Позвонив с работы жене и, узнав у нее, что врач был, и нашел у ребенка обыкновенную простуду, Алексей все-таки решил приехать домой пораньше. Хотя бы на два часа.
Весь вечер он, как мог, успокаивал капризничающую Ксюшу. Перечитав всего Корнея Чуковского и вдоволь нарычавшись Бармалеем, Алексей умаялся, и почти полностью охрип. Уже в одиннадцать часов, когда девочка, наконец, задремала, он кинулся на зазвонивший в комнате телефон, как на злейшего врага.
- Да?
- Леша, ты еще не спишь?
- Сплю, Барышев, сплю, - зло прошипел Алексей. – И не только я. У меня ребенок болеет.
- Прости. Я не хотел. Прости.
- Говори уж, что случилось.
- Да тебе сейчас не до меня.
- И, все-таки?
- Я болван. Ты гений, а я болван.
- Так. Когда?
- В восемь вечера. Сегодня. Те же характерные раны на шее и лице.
- Что ж ты сразу не позвонил?!
- Но это моя работа, а не твоя. Не хотел тебя дергать. Все уже кончено: ее в морг увезли. На вскрытие.
- А ты сейчас где?
- У старушки со второго этажа. В первом подъезде. Седьмая квартира. Это она опознала убитую.
- Так, - повторил Алексей.
- Я даже не прошу тебя зайти, - грустно сказал Серега. – Потому что не знаю, кто из нас двоих прав. Во-первых, ее Маргаритой звали, а во-вторых, Анашкина видели возле тела. Он убежал, как заяц, но скоро возьмут. Так что, ложись, Леша спать.
- Спасибо, - сердито ответил Леонидов и положил трубку.
- Кто это был? – заглянула в кухню сонная жена.
- Ложись спать, - нахмурился Алексей.
- Барышев, да?
- С чего ты взяла?
- Опять кого-то убили?
- Саша, тебе что, забот мало? Иди ты к себе в комнату. У ребенка опять температура может подняться.