— А почему вас это так волнует?
— Их сложнее всего понять. Гениальные они или бездарности.
Сажин рассмеялся.
— А вы, похоже, разбираетесь в искусстве!
Напряжение спало. Алексей воспользовался этим и спросил:
— А на столах разве не было минеральной воды? Людмиле Федоровне нечем было залить начавшуюся истерику?
— Видите ли, у нее проблемы со здоровьем. Вода была, но с газом. Она же пьет только без газа. Спиртного вообще не употребляет. А от апельсинового сока, который был на столах, у нее изжога. Вот Петр и отправился за той водой, которую употребляет его жена. Он вообще очень заботливый муж.
— Однако у Людмилы Федоровны серьезные проблемы со здоровьем, — посочувствовал Алексей.
— Да. Она очень хотела второго ребенка. Но врачи запретили. Сказать, что Люся переживала, значит, не сказать ничего.
— И последний вопрос, Дмитрий Сергеевич, -Алексей глянул на начинающего политика в упор: — Почему вы остались?
— То есть? Я не понял.
— Дали показания, и — пожалуйста! У вас, наверняка есть личный адвокат.
— Есть.
— Доказательств вашей вины нет. Пока вы проходите по делу как свидетель. Я полагаю, что следователь вас отпустил. Как лицо значительное, опросил первого и — с богом! Но, как я вижу, вы уезжать не собираетесь.
— Не собираюсь, — подтвердил Сажин.
— Почему?
— Сказать по правде, мне наплевать, кто убил Славку. Никчемный был человек. Хотя — человек ведь! Но его убийцу я не осуждаю. Лопухин мог кого угодно довести до белого каления. И меня в том числе, чего уж тут скрывать? Но я хочу знать, кто отец этого парня. И потом: пока Ная здесь, я никуда не уеду.
Алексей посмотрел на Сажина с уважением. Если Монти его сын — человеку предстоит сделать непростой выбор. Но он не из тех, кто прячет голову в песок. Сажин к этому готов.
— Спасибо вам за содержательный рассказ, Дмитрий Сергеевич. Я полагаю, вы хотите утешить Наину Львовну?
— Вы думаете, что эта женщина нуждается в утешении?
— Ну, поддержать. Быть рядом.
— Да, конечно. Я всегда хочу быть рядом с ней.
— Так идите!
Сажин так и поступил. Вскоре он уже был подле Наины Львовны. Алексей же встал и вышел в холл, где патологоанатом и судмедэксперт уже закончили свою работу. Тело Лопухина унесли.
— Ну что? — спросил он.
— Отпечатки пальцев на орудии убийства смазаны, — пожал плечами судмедэксперт. — Идентифицировать будет трудно. Чтобы не сказать, невозможно.
— И что это значит?
— На статуэтке обнаружены волокна ткани. Ниточку я в лупу разглядел. Белая. Прилипла у основания. Предположительно, — подчеркнул судмедэксперт, — статуэтку протерли носовым платком. Мазнули, можно сказать. В спешке.
— Значит, убийца испугался. Ударил сгоряча, в состоянии аффекта. Потом увидел, что натворил, вынул из кармана носовой платок и попытался уничтожить отпечатки пальцев на орудии убийства. Женщина или мужчина?
— На ниточке этого не написано, — рассмеялся судмедэксперт.
— А жаль. Разве что на мизинец намотать? «А», «б», «в»… Жена моя так гадает. Я еще шучу: «Сашка, замуж, что ли собралась? Жениха вычисляешь?». А она в ответ: «Привычка, Леша. Со времен девичества».
— Ха-ха, — проскрипел патологоанатом и, не удержавшись, широко зевнул. — Время, однако, позднее.
— Экие вы, сыщики! — покачал головой судмедэксперт. — Хотите, чтобы убийца оставлял на месте преступления автограф!
— А было бы неплохо.
— А что скажет патологоанатом? — повернулся Алексей к другому собеседнику. — Женщина или мужчина?
Тот развел руками:
— Ты же знаешь, Леша, в жизни случается всякое. Иные женщины, разозлясь, просто звереют. И сил у них гораздо больше, чем кажется нам, мужчинам. Я бы предположил, что удары такой силы нанес мужчина. Но не могу исключить, что это была женщина. Кости свода черепа у потерпевшего проломлены. Вследствие чего множественное повреждение сосудов. Сзади и… снизу.
— То есть били по затылку?
— Туда.
— Значит, преступник был ниже ростом? А Лопухин в это время отвернулся?
— Рядом с телом обнаружена зажигалка и еще сигарета марки «Кэмел», — вмешался судмедэксперт. — На губах еле заметный ожог. Я обратил на это внимание. Видимо, Лопухин решил прикурить, чуть нагнул голову, и когда он поднес к лицу зажигалку…
— Убийца схватил бронзового парня и шарахнул его по затылку, — закончил Алексей. Уловив кивок, закончил мысль: — Значит, они беседовали. Отношения выясняли. «Привет -Привет?» «Как дела?» «Да все в порядке» «Жена, дети здоровы?» «Да, спасибо, все нормально». «Ну, так на тебе! Чтоб жизнь малиной не казалась!». Бац! И еще два раза, нагнувшись над практически бездыханным телом: «и еще, и еще тебе — на!».
— Все шутишь, Леша, — покачал головой патологоанатом.
— Какие уж тут шутки! У меня в зале сидят начинающий политик, миллионер, владелица модного журнала и «гениальный» художник. Любой из них мог разозлиться на Лопухина, отравлявшего людям жизнь. Серость отправилась на тот свет, а я должен найти крайнего. А мне, может, не хочется.
— А это уже никого не касается. Ну, мы свою работу сделали, подробное заключение на днях получишь. Бывай.
И патологоанатом ободряюще похлопал Леонидова по плечу. Судмедэксперт подмигнул: обойдется, мол. Алексей проводил их тоскливым взглядом. Перечислив тех, кто сидел в зале, он умышленно не назвал стриптизера. Потому что именно Монти — крайний. И на него попытаются спихнуть убийство. Монти выходил за кулисы переодеться. Одеться, если быть точнее. Незадолго до того они с Лопухиным горячо выясняли отношения. Многозначительная фраза «Потом договорим». Не исключено, что «договорили». Лопухин на него накинулся, Монти вынужден был защищаться. Причину ссоры сейчас выясняет следователь. Жаль парня. Отчего-то жаль. Как ни крути, он — крайний.
Алексей заметил в холле охранника и подошел к нему. Спросил, разыгрывая смущение:
— Где тут у вас кабинет хозяина? Заблудился.
— У нас так. Можно и заблудиться.
— Катакомбы.
— Чего?
— Я, говорю, на бомбоубежище похоже.
— Это точно! — рассмеялся охранник. — Раньше здесь был подвал. Дом-то старый. Купцы, видать, жили. Эти знали толк.
— В чем?
— В запасах. Но народ ничего. Не жалуется.
— Посетителей много?
— Ну-так!
— Бизнес, значит, процветает.
Охранник смотрел на него ожидающе. Алексей понял, что вводная часть закончилась, пора переходить к сути.