– Старший лейтенант Барышев. Оперуполномоченный.
– Начальник службы безопасности Алексей Алексеевич Леонидов.
– Дочь сказала мне, что Валерика подозревают в убийстве. Я не поверил.
– Напрасно. Мария! – крикнул Алексей. – Спускайтесь, он сегодня не вернется! А ваш попугай погибнет от жажды.
– Кешка спился, – мрачно сказал мужчина. – Что теперь с ним делать, ума не приложу! Маня! Я долго буду ждать?!
– Я его люблю-у-у… – рыдала Маня. – Я замуж за него хочу-у-у…
– Господи! Не выйдешь же ты замуж за уголовника! – всплеснула руками высокая женщина.
– Выйду, выйду, выйду!
– Жена декабриста, – вздохнул Алексей. – Времена меняются, но в жизни всегда есть место подвигу. Маня, он не за свободу.
Не за отмену рабства. Он человека убил. Спускайтесь.
– А… кого он убил? – с опаской спросил тучный мужчина.
– Евгения Рощина. Режиссера. Предположительно, – добавил Алексей.
– Боже мой! – ахнула женщина. – Какой скандал! И подхватив одной рукой объемную сумку, другой вцепилась в дочь и потащила ее с крыльца. Маня упиралась.
– Софья, ты поведешь «тойоту». Машину надо забрать, – велел мужчина. – А Маньку давай сюда, ко мне.
– Папа… Ну папа же!
– Дура! – рявкнул мужчина. И пожаловался: – Растишь их, растишь. Ни в чем не отказываешь. Репетиторов нанимаешь. Квартиры покупаешь. А получается вот что.
– Она вырастет, – утешил его Алексей. – Это переходный возраст.
– Дурь у нее переходная, – буркнул мужчина. – Манька! В машину садись!
– Скажите… – трагическим шепотом Маня обратилась к приехавшим мужчинам, – а я могу прийти к нему в тюрьму?
– Можете, – весело ответил Алексей. – Можете даже сесть рядом. Он в «обезьяннике».
– В… как?
– Езжайте домой, – вздохнув, посоветовал Барышев. И покачал головой: – Ведь вы же его вчера ненавидели.
– Это было вчера. А ночью я думала…
– Понимаю, – кивнул Алексей. – Нахлынули воспоминания. Мария, Белкин здорово попал. И не надо его жалеть.
Маню удалось-таки запихнуть в машину.
Мрачный мужчина, не прощаясь, захлопнул дверцу, и «мерседес» рванулся прочь. Следом поехала «тойота». Ворота пришлось запирать Барышеву.
– Вот как бывает, Леха, – сказал он, гремя засовом. – История повторяется, но в виде фарса. Не дай бог, с Маниными родителями что-нибудь случилось бы. Этот Белкин – ловкий парень.
– Или его вдохновитель Евгений Рощин. Надо ехать к его второй жене.
– Надо ехать к нашим женам. Хватит на сегодня.
– Думаешь? – с сомнением спросил Алексей. – У меня по плану тренер по фехтованию.
– С тренером поговорить успеешь. Сам сказал, он всегда дома. Сколько ему лет?
– Восемьдесят.
– Восемьдесят! – присвистнул Серега. – А он не того? Не маразматик? Всяко бывает.
– Марго говорит, в здравом уме и твердой памяти. Ну, все?
– Все. Поехали.
Барышев последний раз посмотрел на добротный кирпичный дом:
– Что теперь с ним будет? Вот так. Одни наживают, другие спускают. Если бы быть уверенным в том, что все твое достанется твоим детям…
Своих жен и детей они нашли возле каруселей. Из стоящего рядом шатра доносился рев моторов, аттракцион был заявлен как «Гонки по вертикали», а на площадке, где стояли карусели, гремела музыка. Какофония звуков будоражила души. Вкупе с весной она рождала ощущение праздника. Старшая Ксюша оседлала серую в яблоках лошадку. Младшая Вика рыдала и просилась туда же.
– Ты упадешь, – уговаривала дочку Анечка Барышева. – Давай я тебя на паровозике покатаю. На ручках.
В ответ Вика ревела.
– Почему плачет моя дочь? – улыбаясь, спросил подошедший Серега.
Анечка переглянулась с Сашей:
– Сашенька, лица этих мужчин не кажутся тебе знакомыми?
– Да, что-то отдаленно напоминают, – откликнулась та.
– Хватит тебе, – вздохнул Леонидов. – Мы вернулись. Ксюша, деточка, иди к папе.
Та уже слезла с серой лошадки, но теперь нацелилась на пони. Живого, не игрушечного.
– Кататься! – сказала девочка.
Саша рассмеялась:
– Я же говорю! Ребенок тебя забыл!
– Ну, пони я не конкурент. Ксюшенька, иди к дяде Сереже, он тебя покатает, – посоветовал папа.
Серега тут же протянул к девочке могучие руки:
– Ксюша, пойдем домой.
Увидев это, Вика тут же начала ревновать.
– А-а-а… – зарыдала она и кинулась к папе.
– Хватай обеих девок и тащи к дому. Пива холодного хочу, – сказал Алексей лучшему другу.
– А нас кто-нибудь спросил? – переглянулись женщины.
– Барышев, времени на уговоры нет. Действуй, – подмигнул Алексей.
Серега подхватил на одну руку Ксюшу, на другую Вику и широко зашагал по тропинке. Дети от восторга визжали. Вне всякого сомнения, Серега Барышев был лучше, чем пони. Алексей же взял под одну белу ручку свою жену, под другую жену лучшего друга и церемонно повел их следом.
– Миль пардон, милые дамы.
– Чего-чего?
– Был такой режиссер Евгений Рощин. Он в совершенстве владел французским языком и дуэльной шпагой. Дамы были от него в восторге. В семнадцать лет он стал чемпионом. Выиграл первенство города по фехтованию. И соблазнил прекраснейшую из женщин, просто королеву! Королеву Марго. И считал, что равных ему нет. И в любви, и в бою. Но вот однажды…
– Леша, ты нам зубы заговариваешь? – подозрительно спросила Саша.
– Именно. Травлю байки. Зарабатываю ужин.
Ужин он заработал. Но, уже сидя за столом, вдруг спохватился. И хлопнул себя по лбу:
– Серега! А ключи?
– Какие ключи?
Леонидов махнул рукой и кинулся к телефону. Набрав номер, затаил дыхание. К счастью, трубку скоро сняли.
– Да? – раздался в ней низкий женский голос.
– Маргарита Генриховна, это Леонидов беспокоит. Я совсем упустил из виду… Не помешал вам?
– Нет. Говорите.
– Вы не знаете, где лежали ключи от машины Самарина? Те самые, что он оставил Евгению Рощину на хранение?
– Конечно, знаю. В Кубке.
– То есть… В том самом?
– Ну конечно! Ключ висит на брелке. На нем изображена эмблема «ауди». Пять колец.
– Я понял. Большое вам спасибо.
– Не за что…