— Домой, Андрей Михайлович, домой. К жене, к сыну. Лада Анатольевна за вас очень переживает, мы с ней вчера долго беседовали. Пойдите, объясните все жене. Может, что и склеится.
Елистратов тяжело поднялся со стула.
— Вы действительно думаете, что у меня еще есть семья?
— А это уж вам решать.
У ворот Елистратов завел свою «вольво». Он внял совету Леонидова и поехал домой к Ладе, думая о том, как она его встретит и смогут ли они и дальше жить вместе.
Жена открыла дверь молча. Прошла на кухню, загремела посудой.
— Есть будешь?
— Да, разогрей что-нибудь. Как Лешка?
— Нормально. Ушел заниматься английским.
— В школе все хорошо? "Да.
И тут Андрей натолкнулся взглядом на ее жалобные глаза. Лада поддерживала этот дежурный разговор, явно боясь спросить о главном…
— Не убивал я твоего Серебрякова. Слышишь, не убивал! Никто меня никуда не посадит, я буду кормить семью, как и раньше. Обеспечивать твое благополучие, хотя теперь сам не представляю как.
Лада вцепилась в его плечо, заплакала, размазывая слезы по бледному, постаревшему лицу:
— Андрей, прости. Я с ума сошла. Не знаю, что творю, — и совсем по-детски добавила: — Я больше так не буду.
Он прижал к широкой груди заплаканное дорогое лицо. «Жена, моя жена. Самая родная, самая любимая…» — думал Андрей, гладя тонкие душистые волосы. Легкий цветочный запах, исходивший от них, был все тот же, что и много лет назад, только на виске блестела белая прядь.
— У тебя прядка седая, Лада.
— Я постарела, Андрюша, и теперь уже не самая красивая женщина в этом большом безумном городе. Помнишь, что ты мне раньше говорил?
— Я глупец. Даже когда ты станешь совсем старенькой и у тебя поседеют все волосы, и мне придется кормить тебя с ложечки, ты всегда будешь для меня самой красивой женщиной во всем мире.
Они долго стояли обнявшись возле огромного окна.
— Я никогда не говорила, что очень тебя люблю?
— Не помню.
— Так вот, я не просто очень тебя люблю, я счастлива, что могу тебя так любить. Все, что у меня в жизни было хорошего, — это ты. Жаль, что нужно было пережить весь этот ужас, чтобы понять такую простую и очевидную истину.
— Спасибо. Странно как, ведь все, о чем я только мог мечтать, сбывается именно сейчас, когда я чуть не убил человека, когда разорился… Кстати, знаешь, что я разорился?
— Ну, нам есть где жить, мы можем продать мою машину, твою машину, купить что-нибудь подешевле и, в конце концов, поменять эту квартиру на другую, поменьше. Я могу пойти работать.
— Неужели ты сможешь так жить: бегать с сумками по магазинам, таскать их в руках, приходить поздно вечером с работы, да еще и делать домашние дела?
— Знаешь, Андрей, ты уж слишком меня оберегаешь. Как же живут другие? И я не такая хрупкая и изнеженная, как ты обо мне думаешь, я все смогу. Главное, что со мной будешь ты и Алешка.
— Я всегда буду рядом. Любимая… — Разговор перешел в бессвязный шепот, они тихо говорили друг другу глупые, нежные и бессмысленные слова, и их маленький разрушенный мир снова начинал обретать реальные очертания.
Если в семье Елистратовых разрешились наконец все недоразумения, то Алексей Леонидов пребывал, наоборот, в полном трансе. Алиби Андрея подтвердилось полностью. Действительно, вечером двадцать девятого августа около десяти часов вечера он попал в дорожно-транспортное происшествие, и он никак не мог ожидать Серебрякова на площадке лифта с пистолетом в руке. Дело, которое, казалось, вот-вот должно было раскрыться, провалилось в никуда.
Леонидов сидел, рисуя на бумаге непонятные значки и фигурки, и думал, какую же версию разрабатывать теперь. Мыслей в голове не было, мозг превратился в полость, из которой только что выкачали весь воздух, а новый еще не поступил.
«Сколько ж народу вздохнуло с облегчением, когда тело Александра Серебрякова опустили в гробу на двухметровую глубину и засыпали землей? Да, кто-то постарался избавить народ от неприятностей, но кто? Куда девался злосчастный полупрозрачный пакет? Кто знал, куда направляется Серебряков после работы? Что вообще послужило мотивом? Вопросы, вопросы… И надо начинать все сначала, искать новых врагов, новых должников.
Что ж, придется вновь посетить большой белый, храм пылесосов и холодильников под вывеской «Алек-сер» и заново плясать оттуда. Начать надо, пожалуй, с тех семи адресов, что дала секретарша Марина, и отработать версию убийства из мести. Конечно, здесь все не так просто и не так быстро, как с той злополучной любовью, но попробовать стоит. Девяносто процентов из ста, что этот лотерейный билет без выигрыша, но оставшиеся десять — хоть маленький, но шанс».
Алексей вздохнул.
Опять сидеть вечером после работы, поджав ноги, есть макароны и глотать неизменные щи. Ляле так и не позвонил. Стыдно: как улизнул тогда, не попрощавшись, так и не объявлялся. Позвонить, что ли? Сунуть голову в приготовленную петлю: нате, тяните. Ляля дернет, дважды просить не заставит. Что, рискнешь, трус? На выбор: макароны или пожизненная каторга, подслащенная вкусной кормежкой?»
Он вздохнул, так ни на что и не решившись, и потянулся к лежащему перед ним списку.
Семь адресов, семь фамилий, можно начинать хоть сверху вниз, хоть снизу вверх, нужная всегда окажется последней, таков закон падающего на пол бутерброда с маслом.
«Что ж, зачитаем:
Так, Никольская Лариса Михайловна, проживает в районе метро «Профсоюзная». И не так далеко, к тому же телефончик имеется.
Мильто Лилия Аркадьевна, Фрунзенская набережная… Неплохо, солидная девушка, можно навестить.
Анна Васильевна Гладышева, проживающая в Строгино.
Борис Аркадьевич Глебов, метро «Сокол». А, любимый «Сокол»! Вот куда хорошо бы заехать..
Следующим номером идет Коваленко Михаил Анатольевич, город Зеленоград. Ну, нет, туда ехать больше неохота, тащиться черт знает сколько, отложим до лучших времен.
Николай Петрович Иванов, Зеленоград. Что у них там, община? Или соседи по жилью решили состыковаться на работе? Тогда Зеленоград переносится на ближайшее обозримое будущее.
Последнее, что мы имеем, это Харламов Иван Александрович. Митино. Ну, там мы уже плавали, знаем.
Что ж, можно вырисовывать схему маршрута. Или вызвать их всех сюда? Адреса-то могли измениться, придется проверить каждый и, возможно, заняться розысками. Несколько дней на это уйдет, как пить дать, но других вариантов пока нет. Итак, начнем, помолясь».
Алексей набрал первый по списку номер телефона. Раздались многозначительные длинные гудки.
«Что ж ты хотел, еще не вечер. Люди наверняка на работе, будут они дома, что ли, сидеть, в надежде, что позвонит один такой молодой и красивый», — Леонидов вздохнул и начал набирать следующий номер. Телефон тоже не отвечал.