— Кажется, меньше…
— Значит, уже попользовался.
— На нем кровь. Я сразу поняла, что это кровь.
— Зачем же ты к Лене поехала?
— А куда? Я же не знала, что они…
— Любовники? Ты что, слышала, как она звонила?
— Нет. Лена как-то странно себя повела, когда я рассказала ей про эти деньги. Я ничего не могла понять, как Вовка выследил Серебрякова, как он вообще узнал про него и эти доллары. А Лена сразу разозлилась и отправила меня в маленькую комнату, мол, чтобы Сережку уложила. Там снаружи такая щеколда, папа прибил, чтобы дверь сквозняком не. открывало. Когда мы с сыном в комнату ушли, Лена вдруг взяла и щеколду эту задвинула. Я испугалась, стала в нее плечом бить — никак. Схватила в горячке кресло, что рядом стояло, чтобы ударить чем потяжелее, а там за креслом Вовкин халат. Со спинки, наверное, соскользнул и давно валялся. Я сразу узнала этот халат, сама подарила на двадцать третье февраля, долго не могла придумать, что купить, ходила, выбирала. Потом как-то летом приехала с дачи, а халат исчез. Я в голову не брала, куда он делся, а тут лежит в Ленкиной спальне, а из кармана лифчик торчит, явно не мой. Тут я все поняла. Сестра давно мне грозилась что-то рассказать, о чем я не знаю, намекала, что я чего-то не понимаю, что ей меня жалко, что, мол, я жизни не знаю. Ленка всегда что-то недоговаривала, хотя ей так и хотелось ляпнуть. Если бы я знала, что они такие сволочи! Знаешь, как я разозлилась? Шарахнула по двери этим самым креслом. Ленка в кухне как раз номер набирала. Я сразу вспомнила про Лилю и поняла, что они хотят сделать. В голове только Сережка: что с ним будет? За сына я бы их обоих убила. Подняла его с постели, схватила вещи. Мы с Ленкой в коридоре схватились, она Вовке так и не смогла дозвониться…
— Правильно. Он в это время был занят Ланой.
— Какой Ланой?
— Соседкой, к которой Серебряков приходил. Она случайно видела твоего мужа в тот день, когда он Лилю убил.
— И что с этой Ланой? — .Убил он ее, думаю.
— Господи! Мой муж! Семь лет жила и не знала. Знала, что подлец, что жадный, что меня не любит, но что может убить? А все говорили: «Как тебе повезло: не пьет, не курит, прилично зарабатывет». Ну почему так? Почему я?
— Саша, возвращайся домой. Скоро твоя подружка придет, плохая, между прочим, подружка. Так что езжай отсюда.
— Домой? Я не могу.
— Езжай в квартиру родителей.
— А Лена?
— Ее увезли.
— Как же так? Я теперь что, совсем одна? Я не могу сейчас одна.
— Я приеду вечером. Скажи только, куда приезжать.
— Ты точно приедешь?
— Конечно. Куда?
— В квартиру родителей. Лучше там. На работу все равно завтра не пойду.
— Саша, мне надо идти. Вечером обязательно буду.
Она подняла на него влажные испуганные глаза, сжала руку.
Алексей стиснул зубы, потому что рука болела, он сам не мог понять, почему рука-то? Осторожно разжал Сашины пальцы, кивнул и, не оглядываясь, пошел к лифту. Надо было закончить неприятное дело, а потом зализывать собственные раны, хотя дело это уже стало касаться и лично его, Алексея Леонидова.
Елена Викторовна Завьялова сидела в кабинете Матвеева и упорно разглядывала осенний пейзаж за пыльным стеклом. Она находилась в состоянии оцепенения, когда окружающий мир становится похожим на картинку в телевизоре и все воспринимается как происходящее не с тобой, а с каким-то другим, нереальным персонажем. По комнате рядом с Леной ходил какой-то человек, говорил, садился, писал; незнакомая, сильно уставшая женщина что-то ему отвечала, все было серо и смертельно скучно.
— Какие отношения у вас с мужем сестры, Владимиром Заневским?
— Нормальные.
— Он ваш любовник?
— Нет.
— Кому принадлежит идея убийства ваших родителей и Александра Серебрякова?
— Кому вы звонили вчера ночью, когда пытались задержать в квартире сестру?
— Да, я звонила Володе, чтобы он приехал и забрал Александру, она явно сошла с ума. Только ненормальной женщине может прийти в голову подобный бред, что муж якобы покушается на ее жизнь и жизнь собственного сына.
— Следовательно, себя вы тоже к категории нормальных людей не относите, раз допустили убийство собственных родителей?
— Это была трагическая случайность. Я тут ни при чем.
— А про деньги, которые нашли в квартире Занев-ского, вы тоже первый раз слышите?
— Какие деньги?
— Тридцать тысяч долларов.
— Не знаю ни о каких деньгах.
— Неужели? А вот Антонова Светлана Анатольевна показала, что говорила вам об этой сумме, деньги ей в тот вечер вез Серебряков в качестве отступного.
— И где же эта Светлана Анатольевна? Пусть при мне все это скажет.
— Как вы, Елена Викторовна, уверены, в том, что ваш любовник убрал столь неприятную свидетельницу.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Хорошо, придется устроить вам очную ставку с Владимиром Заневским. Может, коллективно мы доберемся до истины.
— Устраивайте. Пожалуйста.
В соседнем кабинете так же упорно держал круговую оборону Заневский.
— Где вы были вечером двадцать девятого августа?
— Я заходил к сестре своей жены, как обычно, заносил ей работу. А что, в этом есть какое-то преступление?
— Во сколько вы ушли?
— В половине десятого. Лена может это подтвердить. Ее родителей еще не было дома.
— И вы с ними не встретились возле лифта?
— Нет, я никого не видел, спустился вниз и пошел к машине.
— А откуда у вас дома деньги, тридцать тысяч долларов, которые были у Серебрякова в тот вечер, когда его убили?
— Подбросили.
— Вместе с вашими отпечатками пальцев и следами крови?
— Должен же я был посмотреть, что в этом пакете?
— А почему не принесли пакет в милицию?
— Не успел.
— Когда вы его обнаружили?
— Вчера.
— К вам домой в последнее время посторонние люди заходили? Кто мог подбросить такую улику?
— Мало ли. Может, слесарь заходил или водопроводчик?
— Хорошо, мы возьмем показания у вашей жены. Где выбыли вечером седьмого сентября?
— Дома.
— А вчера вечером — тоже дома?
— Да.
— Елена Завьялова звонила вам около двадцати че- тырех часов, вы не подошли к телефону.
— Я спал.
— А то, что жены не было дома, вас не удивило?