«Дорога жизни», ведущая к столовой, была расчищена. Посреди сугробов пролегла огромная борозда. По этой борозде цепочкой тянулись к столовой люди: Манцев на ходу захватывал голыми руками снег и тер опухшее лицо, озорная Марина, которая шла сзади, пыталась подловить его и сунуть за шиворот белый комок. Наконец ей это удалось, Манцев взревел и ринулся на нее тигром. Они расхохотались и повалились в сугроб.
– Веселится народ, – вздохнул Алексей. – Паша умер, а они веселятся! Непохоже, что скорбят об усопшем.
– Они отдыхать приехали, а не на похороны, – мрачно сказал идущий следом Серега. – Как, впрочем, и мы с тобой. Жизнь-то продолжается!
– Слушай, Серега, я, кажется, дверь в комнату забыл закрыть!
– За свои миллионы опасаешься? Возишь с собой, в банк не кладешь?
– Банки нынешним августом полопались, как мыльные пузыри. Потому и вожу, – отшутился Алексей. – Погоди здесь пять минут. И пропусти меня.
– Ты предлагаешь мне отступить в сугроб и тебя пропустить?! – завопил Барышев. – А совесть у тебя есть?!
– Старшим надо уступать. Я старше тебя и по возрасту и по званию. С дороги! – и он попытался спихнуть Серегу с дороги.
Тот шагнул в сугроб и дурным голосом заорал:
– Нет, это черт знает что! Второй раз за день полные ботинки снега! Я не Рокфеллер, у меня столько обуви нет, чтобы менять ее каждый час!
– Надень домашние тапочки, – посоветовал Алексей и побежал к коттеджу. Пока Серега не очухался и не засунул его в отместку в сугроб.
У дверей коттеджа он остановился и перевел дух. В дверь вошел потихоньку и стал осторожно подниматься по лестнице на второй этаж. Чтобы ни одна ступенька не скрипнула! На втором этаже, у самой лестницы, он столкнулся с Валерием Ивановым. Господин управляющий с каменным лицом прошел мимо.
«Не переусердствовал ли в выказывании полнейшего равнодушия?» – подумал Алексей, бросаясь в свой номер. Его подозрения оказались не безосновательными: кассеты в тумбочке уже не было. Леонидов усмехнулся:
«Не верю! Неужели разобрались на высшем уровне, без привлечения низшего звена? Не похож господин управляющий на убийцу! Такие, как он, грязную работы привыкли делать чужими руками. Но то, что он взял видеозапись вчерашнего вечера, уже является косвенным доказательством вины. Может, кто-то заснял его ссору с Пашей?»
Алексей запер дверь номера, в котором ничего ценного больше не оставалось. Вряд ли кто-нибудь позарится на полупустую бутылку «Муската». И, выйдя из коттеджа, побежал по направлению к столовой. Где-то на полпути он догнал Барышева.
– Ну что, миллионы на месте? – обернувшись, пошутил тот.
– Все в порядке.
– Тогда – вперед! Нас ждет обед!
Столовая находилась в главном корпусе. При свете дня Алексей рассмотрел его повнимательнее. Хотя смотреть особо было не на что. Здание было трехэтажное, кирпичное, построенное в соответствии со стандартами минувшей эпохи развитого социализма. До изысков в архитектуре тот, видимо, развиться не успел.
Стеклянные двери в рай, словно гигантский рот, всасывали толпу людей, иных, переварив, выплевывали обратно. Столовая была огромная. Еда, которую здесь подавали, полностью соответствовала все тем же стандартам минувшей эпохи: здоровому образу жизни – правильное питание. «Правильное питание» выражалось в минимуме калорий. Пюре было жидкое и с комочками, мясо в супе тощее, рыба сухая.
Официантки, которые развозили еду на сервировочных столиках, отчего-то было похожи на медсестер. И все, как одна, платиновые блондинки, причем, не без помощи перекиси водорода. Поначалу им подали салат из капусты – моркови. Потом жидкий суп и пюре с жареной рыбой. Алексей лениво ковырялся в тарелке. Даже «Мускат» не пробудил его аппетит.
Зато Серега съел все, что осталось от четверых: троих взрослых и ребенка. Включая свою порцию. Когда он, наконец, наелся, очередь за одеждой, растянувшаяся в фойе, уже достигла стеклянных дверей.
– Ужинать пойдем? – подмигнул Барышев, пристраиваясь в ее конец. Саша и Анечка решили покамест пройтись по фойе.
– Если выживем после обеда. По мне, так лучше сухим пайком обойтись. У Серебряковой в сумках осетринка припрятана. Я заметил.
– В армии ты не был, Леонидов!
– Ошибаешься, был.
– Откуда тогда такие барские замашки?
– Богатых тоже убивают. Пока ходил по домам, согласно плану оперативно-розыскных мероприятий, приучили к деликатесам.
– Врешь, конечно! Дождешься от них, – покачал головой Барышев. – Ладно, пока наши женщины в фойе книжки посмотрят, пойдем, договоримся с администрацией о просмотре кассеты. Глядишь, и очередь рассеется.
– Видишь ли, Сережа, у меня ее больше нет, – сказал Алексей, уставившись в потолок.
– То есть как? А где ж она?
– Я ее пожертвовал в фонд почитателей любительской видеосъемки.
– Чего-о?
– Оставил в тумбочке в качестве приманки. И рыбка клюнула.
– Крупная рыбка?
– Ого-го! Толщины необъятной!
– А если на этой пленке то, что нам нужно, чтобы определить, кто убил Пашу?
– Это вряд ли.
– У вас, у сыщиков, конечно, свои методы, – разозлился Серега. – Но, по-моему, ты поступил глупо! Надо было сначала посмотреть пленку!
– Хватит психовать. Пойдем в коттедж, надо с чего-то начинать.
– Милиция приедет, она и начнет. А я сюда отдыхать приехал. Пойду, высплюсь хотя бы.
– Иди, иди. Может, выспишься – подобреешь.
В это время подошла их очередь за собственной одеждой, оставленной в гардеробе. Барышев сдал номерки и получил куртки. Одевшись, подхватил под руки Аню и Сашу и повел их к дверям. Сережка побежал к коттеджу первым. Леонидов «опальтовался» и побрел следом. Может, прав Серега? И зачем он отдал кассету? С чего взял, что ничего интересного на ней нет? Алексей называл это интуицией, его жена – очередным заскоком.
Идущие впереди родные и близкие не обращали на него никакого внимания, и Алексей надулся. Вместо того чтобы идти в коттедж, он свернул на одну из тропинок. «Вот заблужусь, замерзну, заболею – будут знать!» – мстительно подумал он. Но после десяти минут прогулки замерзать и болеть ему расхотелось. Глупое занятие, если учесть, что на завтра запланирован бассейн.
Вскоре он вернулся в коттедж. Добравшись до своего номера, Леонидов обнаружил, что он пуст. Жена и Сережка, видимо, спустились в номер к Барышевым. Он вновь разозлился. Кинули! Никому не нужен! Он откинул одеяло и лег на кровать. Совсем ведь не спал сегодня! А после обеда особенно хотелось вздремнуть.
Еще больше хотелось, чтобы все решилось само собой. Придет к нему в комнату, например, человек, и скажет, что столкнул Пашу с балкона. Не нарочно, разумеется, а так, по пьяни. И, откровенно говоря, Леонидов эту версию охотно доказал бы. Несчастный случай, с кем не бывает? Паша сам виноват: не удержал равновесия. А рубашка порвана, потому что его хотели удержать от падения.