И тут Сергей Барышев высказался:
– На таких не только не женятся, но и в качестве любовниц долго не держат. Она хочет всего и сразу. Как в известной сказке «Морозко»: «Хочу жениха, хочу богатства, хочу, хочу, хочу…» И при этом в постель не прочь, если попался хороший экземпляр. – Барышев расправил могучие плечи. – Я Лильку едва терпел, и если никогда больше не увижу, жалеть не буду. Она хотела нас поссорить. У нее на Анну были виды, и этого я никогда не прощу.
– О чем ты говоришь? – потупилась Анечка.
– А ты, дуреха, не понимаешь! В качестве замужней женщины ты ей ни к чему. По кабакам одной ходить неудобно. И вместе вы хорошо смотрелись. Не была бы она бабой, я бы ей…
Огромный кулак сжался. Впечатляет. Если бы он захотел убить Серебрякова? Без шансов. Для Серебрякова. Но Барышев не стал бы убивать пожилых людей, даже в том случае, если они оказались ненужными свидетелями. С такими глазами! Не бывает. С такими глазами людей выносят из пламени и достают из-под обломков обрушившихся домов. Фу ты, черт! Что за пафос? Алексей вздохнул:
– Аня, мне очень хочется услышать эту историю. О романе вашей подруги с Александром Серебряковым. Вы в курсе?
– Да уж. Когда это случилось, Лилька ни о чем другом говорить не могла. Как только мы устроились в магазин, она им сразу же заинтересовалась. Стала выяснять подробности – кто жена, нет ли любовницы. Мне-то что, директор – он и есть директор, к тому же женат. Хотя Серебряков был мужик интересный. Не красавец, конечно, но что-то в нем было. – Она покосилась на мужа. – Он умел брать. Сильная, самостоятельная женщина, быть может, и устоит, но та, которая привыкла, что ею управляют, устоять не сможет. Знаете, как вещь, которой нужен хозяин. А Серебряков был хозяином жизни. Он шел вперед, как ледокол. Под такого человека надо все время подстраиваться. Лиля… Она его не чувствовала. Не понимала. Делала глупости одну за другой. Иногда мне было за нее стыдно. Лиля Серебрякову проходу не давала! Так и вертелась на третьем этаже! То документы на подпись принесет, то вниз вызовет, хотя могла связаться с ним по внутреннему телефону. Старалась быть на глазах.
– Почему же он откликнулся на ее призывы?
Аня вздохнула и вновь покосилась на мужа. Барышев угрюмо молчал.
– Я же говорю: у нее потрясающие ноги. По моему мнению, Серебрякову было все равно, что она, что другая. Говорят, у них с женой… Словом, они спали в разных комнатах. Лилька, конечно, сказала, что шеф в нее влюбился. Дурочка! Как бы то ни было, он зачастил в торговый зал, а раньше, как сыч, все сидел в своем кабинете. Это случилось на новогодней вечеринке. Мы все здорово выпили. Серебряков вообще-то не пил, но в этот вечер расслабился и даже танцевал. Все произошло на моих глазах. Он пригласил Лильку на медленный танец, а потом они куда-то исчезли. У нее были мои сигареты (Сережа, я давно бросила!), курила я просто так, из баловства, за компанию, и сигареты у меня были слабенькие, дамские. Я вспомнила, что Маринка тоже такие курит и у нее в приемной всегда есть пачка. Ну и поднялась на второй этаж. Они даже дверь не закрыли в его кабинет. И прямо на столе… Я, разумеется, развернулась, и бежать. Подумала, что Серебряков меня уволит, но он потом делал вид, что ничего не заметил. Впрочем, ему это и не требовалось, делать вид, он с сотрудниками здоровался только по великим праздникам. На следующий день, тридцать первого декабря то есть, прилетает ко мне Лилька со счастливыми глазами. С ходу объявила, что Серебряков велел ей подыскать квартиру для их свиданий, что она теперь в фирме на особом положении и что скоро все приберет к рукам. Сидела у меня долго, размечталась, как будет свои порядки в магазине устанавливать, кого уволит, кого в должности повысит. Кричала: «Я всех помню, кто мне палки в колеса вставлял, кто считает, что я дура и проститутка! Все получат! Все!» Мне противно было смотреть, так она разошлась, а под конец заявила, что Серебряков с Нового года собирается вводить должность управляющего, так она, Лилия Мильто, намерена предложить свою кандидатуру. Представляете? Лилька в управляющих! Ну и смех! В общем, разошлась подруга. Лилька была уверена, что после стольких неудач ей наконец по-настоящему повезло. Два месяца от нее никому покоя на фирме не было. К счастью для нас, уже весной все закончилось. Серебрякову не много времени понадобилось, чтобы ее раскусить. Как только Лилька захотела в управляющие и рассказала, как она хочет реорганизовать работу на фирме, он ее сразу бросил. Лилька, конечно, боролась отчаянно. Чего только она на Серебрякове не пробовала! Не буду рассказывать.
И снова косой взгляд на мужа. Барышев сидел чернее тучи. Если бы Лилия Мильто была мужчиной…
– Для Лильки это, конечно, был удар! – продолжала свой рассказ Аня. – Квартиру ей Серебряков снять успел, но оплатил только за месяц вперед, зарплату же поднять отказался. Пришлось моей подруге возвращаться домой, к матери, которая ее иначе как проституткой не называет. Но куда деваться? Она впала в глубокую депрессию, с месяц бродила как тень, ничего не ела, похудела страшно. Впрочем, это ей даже шло. Я с ней пыталась поговорить, успокаивала, но бесполезно. И вдруг по фирме прошел слух, что у Серебрякова новая любовница, постоянная и на полном пансионе. Кто-то видел их у дорогого ресторана. Сказали, шикарная брюнетка. Я подумала, что Лилька от злости теперь на людей будет кидаться или Серебрякова из ревности зарежет. Мне кажется, она в него влюбилась. По-настоящему. Но она неожиданно успокоилась, повеселела, стала почти такой, как раньше. А про Серебрякова говорила странно. Что, мол, недолго ему осталось.
Леонидов замер. Вот оно! Ля фам! Лилия Мильто знает, почему умер Серебряков! Она это знает!!!
– Еще раз вспомните, пожалуйста, Аня, что конкретно ваша подруга говорила? Это очень важно, – скрывая волнение, сказал Алексей.
– Что-то вроде: «Пусть нагуляется напоследок, недолго ему осталось». И еще эту странную фразу: «Мне отмщение и аз воздам».
– Интересно, кто ей внушил эту мысль?
– Понятия не имею! Это, кажется, из Анны Карениной. Эпиграф. Но она же ничего не читала! Тем более классику! Льва Толстого! Все это странно. Но кто-то оказывал на нее влияние. Кто-то ею манипулировал.
– И вы не знаете, с кем она общалась? Кто стал после увольнения с фирмы той жилеткой, в которую она плакалась?
– Не знаю. Честно. Но она словно бредила. Я сначала подумала, что ее поймала в свои сети религиозная секта. Она просто помешалась на Серебрякове, честное слово! На том, чтобы ему отомстить. Лиля говорила так, как будто все уже решено. Будто меч уже занесен, остается только ждать, когда он отсечет голову злодея. Хотя я Серебрякова злодеем не считаю.
– Интересно, а может, она порчу наводила или участвовала в каких-нибудь мистических обрядах?
– Лилька-то? Да и я так подумала. Поначалу. Но… Такими глупостями моя бывшая подруга заниматься не будет. Она человек действия. Нет, это не секта.
– Она была на вашей свадьбе. Вы разговаривали?
– Что вы! Когда? Я и на свадьбу ее пригласила за три дня. Позвонила на Фрунзенскую набережную. Трубку взяла ее мама и сказала, что Лиля дома больше не живет, ушла к какому-то парню. Я попросила передать приглашение. На следующий день Лиля перезвонила. Сказала, что познакомилась случайно с одним молодым человеком, денег у него не много, зато есть небольшая однокомнатная квартирка, где можно пожить какое-то время. Телефона там нет, квартира в области, кажется, в Истре, поэтому она и не звонила последнее время. Я, естественно, пригласила ее на свадьбу вместе с другом, но Лиля сказала, что ее молодой человек очень стеснительный. Сидит все время дома, ни с кем не общается и на свадьбу вряд ли согласится пойти. Он, похоже, компьютерщик, пишет программы на заказ. Я предложила Лиле позвонить Михаилу Коваленко. Она так и сделала, на свадьбу они пришли вместе с Мишкой, а потом… Она куда-то исчезла.