– Интересно, долго – это сколько? – спросила Саша, разделавшись с солидной порцией блинов с икрой.
– Ты о чем?
– О стейке!
И в этот момент у Алексея в мозгу что-то щелкнуло. Сначала он не понял, что случилось. А потом вдруг сообразил: открылся замочек. Он в этот момент смотрел на Шаль. Та пила апельсиновый сок.
«Вот оно! Ай, спасибо тебе, женщина, что ты решила перекусить в буфете „Медрая“!
– Что с тобой, Леша? – испуганно спросила жена. – У тебя такое странное лицо.
– Ты вот что, родная... – Алексей полез в карман и, достав портмоне, протянул его Саше. – Вот деньги. Стейк скоро принесут. Не наешься – закажи десерт. А я сейчас.
– Ты куда? – удивленно спросила Саша.
– Мне надо в туалет.
Стараясь не упустить мысль, он вышел из буфета. Шемякиных в холле у регистратуры уже не было, ушла и Владимирская. Подойдя к окошку, Алексей спросил:
– Скажите, госпожа Сазонова была на сегодня записана?
– А зачем вам это? – подозрительно спросила девушка, сидевшая в регистратуре.
– Мне надо узнать, была ли у нее предварительная запись или же записи не было.
– Мы не имеем права давать такую информацию, – сухо ответили ему.
– Я из милиции, – Алексей протянул в окошко удостоверение, которое всегда носил с собой.
– А что случилось?
– Пока ничего. Мне просто нужна информация. Гляньте-ка в свои записи.
– Хорошо, – девушка кивнула и щелкнула мышью. Во время пятиминутной паузы Алексей напряженно ждал. – Да, есть такая. Сазонова Галина Сергеевна. Она записывалась на обследование еще перед Новым годом. У меня стоит дата: двадцатое января. Пятого числа, на десять часов утра. То есть сегодня. По предварительной записи.
– Спасибо!
«Выходит, Семен Ильич мне соврал», – подумал Алексей, отойдя от окошка регистратуры. «Он сказал, что мамусе стало плохо, и они решили пойти в ближайшую клинику, чтобы сделать ей укол. А зачем он это сделал? Какая мне разница, записывался он предварительно или пришел в „Медрай“ спонтанно? Разница есть... Вот оно!»
Алексей машинально направился к украшенным фонариками дверям буфета. Потом и в самом деле решил зайти в туалет. Там было всего две кабинки, обе заняты. Он подождал какое-то время, подергал за ручку, потом потерял терпение.
«Поднимусь-ка я на второй».
На лестнице он столкнулся с Ираидой Осиповной, которая помогала Синьбороде преодолевать ступеньки.
– Я же говорила вам, что все будет хорошо. Осторожнее, ногу сюда...
– Ираида Осиповна, – обратился к ней Алексей.
– О Господи! – вздрогнула консьержка. – Опять вы!
– У меня к вам последний вопрос.
– Как вы меня замучили со своими последними вопросами! Я же вам уже все сказала! В подъезд никто не заходил!
– Да я знаю, – с досадой отмахнулся Алексей. – Помните, мы с вами заговорили об опекунстве? То есть, не так. Я сказал: «Какой Семен Ильич заботливый сын». А вы мне: «Вот и я говорила Анне Павловне: оформи опекунство». Почему вы так сказали?
– Ну да, я так сказала. Потому что Галина Сергеевна живет, как в раю. Семушка и в самом деле о ней заботится, как о родной матери. Она без конца об этом рассказывает. У них дома всегда есть свежие фрукты, соки...
«Соки!»
– Так он ей не сын?
– Нет, что вы! Семушка ее опекун!
– И давно?
– Года три.
– На каких условиях?
– Я не знаю подробностей. Но знаю точно, что Семушка наследует ее квартиру.
– Почему же он живет с ней? Не отдельно? Он ведь ей не родной.
– Где ж ему жить? – удивилась Ираида Осиповна. – У него нет собственного жилья. Он приезжий. А в чем, собственно, дело?
– Все в порядке, – машинально ответил Алексей.
– Ирочка, мы идем? – жалобно спросил у консьержки Синьборода, успевший во время ее диалога с Алексеем отдышаться.
«Уже Ирочка!»
– Да, да... Извините, но нам пора, – сказала Ираида Осиповна и подставила плечо Синьбороде. – Осторожнее. Ногу сюда... Осталось каких-то десять ступенек...
Они пошли вниз, Алексей же, напротив, зашагал наверх. Вот и второй этаж. Табличка «Процедурная». И надо же! Семужка и мамуся!
– Богатым будете, Семен Ильич, – пошутил он. – Только что вас вспоминал.
– Представляете, Алексей Алексеевич! Я добился! – радостно сообщил ему Семужка. – Нам сейчас сделают укол! Без всякой ЭКГ! Я дошел до начальника!
«Какой заботливый сын... То есть опекун...»
– Выпей, мамуся, таблеточку, – Семен Ильич полез в карман. – Это тебя поддержит, это витамины... На-ка... Сейчас все закончится.
– Ох, устала, – та послушно запила таблетку водой.
– Семен Ильич, я хотел у вас спросить, – начал, было, Алексей, но в этот момент дверь процедурной открылась.
– Сазонова кто? – спросила выглянувшая оттуда медсестра.
– Мы! – обрадовался Семужка. – Мы Сазоновы!
«Интересно, а как ТВОЯ фамилия?»
– Заходите!
Семужка завел в кабинет страдающую одышкой мамусю. Когда за ними закрылась дверь, Алексей пошел в конец коридора, туда, где были мужской и женский туалеты.
«У них дома всегда фрукты, соки... Когда я вчера пришел, Семужка мгновенно спрятал в холодильник открытый пакет сока. Я еще подумал: чистюля. ЧИСТЮЛЯ. Этот странный запах... запах...» – думал он, идя по коридору. «Первый раз я подумал, что знаю имя убийцы, когда они стояли друг напротив друга, Семужка и Пичугин, у двери в кабинет рентгена... Я дурак! Какой же я дурак!»
Алексей развернулся и побежал обратно. Добежав до процедурной, он рванул дверь и отчаянно закричал:
– Стойте!
Наполненный прозрачной жидкостью шприц в руке у медсестры дрогнул.
– Что случилось? Вы кто? – испуганно спросила она. Лежащая на кушетке мамуся подняла голову.
– Семен Ильич, вы обвиняетесь в убийстве... И в покушении на убийство, – еле выговорил запыхавшийся Алексей.
– Немедленно выйдите отсюда! – велела медсестра. – Мне надо сделать пациентке укол!
– Нет! Не надо! – Алексей подбежал и схватил девушку за руку. – Вы хотя бы померьте ей для начала давление!
– Его уже мерили! У нее давление под двести, поэтому ей немедленно нужен укол! Да пустите же меня! – возмутилась медсестра, пытаясь выдернуть руку со шприцем.
– Ошибаетесь! Семен Ильич, зачем вы только что дали Галине Сергеевне лекарство? И какое это было лекарство?
– Я не... – Семужка побледнел от страха и кинулся к двери.