…Они сидели за тем же столиком. Игорь принес кофе, чай и пару пирожных.
– Алла Ивановна, – мягко сказал он. – Все знают, что вы взяли эти деньги. И знают, как.
– Это вы постарались? – зло спросила она.
– Из-за вас погиб мой друг, Ваня Попов.
– Он был бандитом.
– Он был человеком, обиженным на жизнь. А вы сделали из него бандита. Уверен, это вы ему внушали: «Иди, ограбь банк, реши свои проблемы!»
Она ненатурально расхохоталась.
– Игорь Петрович, у вас богатая фантазия. Попов меня запугал, это все знают. Мне сам прокурор обещал освобождение от уголовной ответственности.
– Вы всех сумели провести. Алла Ивановна, я был у вашей матери. Я знаю, что вы с Юрием Павловым знакомы давно. Вы замуж за него собирались еще пятнадцать лет назад.
– У моей матери старческий маразм. Она вам еще не то скажет!
– Железная вы женщина, Алла Ивановна. А Павлов-то слабак. Что-то мне подсказывает: если его припрут к стенке, он расколется. И вас сдаст.
Она побледнела.
– Как вам удалось его уговорить? Непросто было, да?
– Отчего же? – усмехнулась она. – С войны люди возвращаются, надеясь на лучшую жизнь, а им в ней места не находится вовсе.
– Это вы о Ваньке? А я о Павлове спросил. Вот вы и проговорились, Алла Ивановна. Вы – организатор налета на банк.
– У вас что, с собой диктофон?
– Диктофона у меня нет.
– Тогда вы ничего не докажите. В суде я откажусь от своих слов.
– Боюсь, что не будет суда. Банк не заинтересован в том, чтобы общественность узнала о пропавших деньгах и о нечистоплотных сотрудниках. Не тот случай. Вам лучше пойти в милицию и во всем признаться.
– В милицию?! – она рассмеялась, теперь уже искренне. – Я с ума не сошла! Вы сначала докажите, что это сделала я!
– Неужели вы ничего не понимаете?
– Нет. Не понимаю, о чем вы говорите.
– Что ж… Я, как представитель закона, хотел, чтобы все было по букве оного. В конце концов, вы никого не убивали. Ванька подставился по собственной глупости.
– Я думала… – она судорожно сглотнула. – Думала, что он уйдет, если я запрусь в хранилище с ключами. Поймет, что ничего не вышло, и уйдет. А я потом позвоню в милицию и…
– А как вы собирались заставить молчать охранника?
– А деньги? – усмехнулась она.
– А если бы он стал вас шантажировать?
– Не стал бы.
– Впрочем, это все варианты. Что случилось, то случилось. И надо подумать, как с этим быть. Хотите, мы вместе пойдем в милицию? Прямо сейчас? И вы все подробно напишите в своем чистосердечном признании.
– Я никуда не пойду, – тихо сказала она.
– Вы хоть понимаете, сколько у вас врагов? – также тихо спросил он.
– Понимаю. А вот ради чего вы стараетесь, не понимаю. Повышения по службе ждете? Очередного звания добиваетесь? Вам-то что за дело, брала я эти деньги или не брала, и где они сейчас?
– Полагаю, лежат в тайнике. Есть у вас дача, Алла Ивановна? А у вашего жениха? Или у его бывшей жены? Домик в деревне, или банька. А, может, у кого-нибудь из ваших знакомых есть? Или соседей?
Она побледнела.
– Думаю, деньги там. Не дома же вы их храните. И не в банке. Вот если бы вы их добровольно сдали…
– Нет. И не уговаривайте меня, это бесполезно. Я всю жизнь была рядом с деньгами. Через меня проходили огромные суммы. Но – ничего… Понимаете? Ничего. Все – мимо. А жизнь проходит. Я физически это чувствую. Каждый день чувствую, как мое время уходит. Я превращаюсь в замшелый камень, который лежит себе на одном и том же месте, год, два, десять, еще немного, и об него будут спотыкаться, а потом… Потом кто-нибудь скажет, что камень мешает, и, если его не будет, по расчищенной дороге пойдут в атаку полки новых людей, с молодой горячей кровью… Все дело в камне. Кому нужна его мудрость и его огромный опыт? Да никому. Подъедет кран, камень погрузят в телегу и отвезут на свалку, где он уже никому не будет мешать. А потом забудут о нем. Я не хочу так, понимаете? У меня был шанс, я его использовала. И я пойду до конца.
– Ну, как хотите.
Игорь поднялся. Он все еще надеялся, что Алла Ивановна его остановит. Она молчала. У дверей он в последний раз обернулся: женщина неподвижно сидела перед чашкой остывшего зеленого чая и странно улыбалась…
…В шесть часов вечера он стоял перед знакомой дверью, в одной руке торт, в другой букет алых роз, а в сумке бутылка вина. Дверь открыла Ириша. Она была в джинсах и футболке, и Игорь с удовольствием оглядел ее стройную аккуратную фигурку.
– Здравствуй. Проходи.
…– Ну, и как продвигается расследование? – спросила она, ставя цветы в вазу. – Красивые!
– Я же тебе вчера сказал, что нашел эти деньги.
– А ты помнишь, что вчера говорил? Мне показалось, что ты выпил. И немало.
– Да я вообще не пью! Ну, практически не пью.
– Да что ты? – лукаво улыбнулась Ириша.
– Ну, в меру.
– Вчера было в меру?
– Друг женится. Мы это и отметили.
– А… Ну, если друг…
– Меня пригласили быть свидетелем. Вот, думаю, костюм купить. И галстук. Ты галстуки завязывать умеешь?
– Раньше получалось.
– Здорово! – обрадовался он. – Вот кто завяжет мне галстук! А, может, ты и выбрать его поможешь?
– А заодно и костюм?
– Свадьба дело такое. Ответственное.
– Хорошо, что ты меня в свидетельницы не зовешь.
– Свидетельница у Ленки наверняка есть, но… Черт! Ты меня раскусила! Я и на самом деле собирался пойти туда с тобой! Ты не против?
– Хорошо, что спросил. А ты не слишком торопишься?
Игорь почувствовал, как задрожали колени, что-то сделалось с руками. Похоже, сейчас начнется! Где там самый большой бутерброд? Ах, есть торт! Надо поскорее запихать в рот огромный кусок!
– Что с тобой? – спросила Ириша.
– Сам не знаю. Нехорошо. Ты ж медсестра! – вспомнил вдруг он. – Дай мне какую-нибудь таблетку!
– Что болит? – испугалась она. – Горло? Голова? Сердце? Что? Давай я тебе давление померю?
– Дай лучше воды.
Он с опаской покосился на торт и спрятал руки под стол.
– У тебя какое-нибудь хроническое заболевание?
– Вроде бы нет.
– Травмы были? Сотрясение мозга, переломы?
– Под Грозным царапнуло малость, месяц в госпитале валялся… Да все нормально, – спохватился он. И пошутил: – Видишь, руки-ноги целы. Голова на месте.