К ее удивлению, Ольга сама искала сближения. Сама придумала поездку в сауну. Происходило что-то непонятное. Словно соперница искала смерти. Вроде как напрашивалась.
– Я отвлеку ее жениха, – сказал Сашка. – Зубы ему заговорю. Задержу его в комнате отдыха. А ты действуй.
– Ох! Я не смогу!
– Сможешь.
Она и сама удивилась. Как же легко все вышло! Только зашла в сауну и присела на полок, появилась Ольга. А ведь она, Леся, хотела уже идти в соседнюю, к ней, под предлогом, что здесь слишком душно. Сама пришла! В руке – мокрое полотенце. Замахала им, сказав:
– Ох! Жарко тут!
– Да, жарковато.
Посмотрела на нее, и ненависть затопила.
– Вы не возражаете, если я с вами посижу в вашей сауне? – спросила Ольга. – У нас прохладно, а я попариться люблю.
– Да мне-то что? Сиди. Места хватает.
– Ваши, я слышала, за пивом послали. Гуляют.
– Да, гудят.
– Вы не возражаете, если я плесну на каменку эфирного масла? Для духу. Это лаванда. У меня с собой пузырек.
– Да как хотите, – пожала она плечами.
Ольга открыла пробку и, нагнувшись над каменкой, закрыла лицо полотенцем, оправдываясь:
– Жаром пышет.
После чего раздалось шипение, и от раскаленной каменки пошел пар. Леся же кошкой прыгнула на соперницу и сжала пальцами ее горло. Та вскрикнула, попыталась защититься, влажное полотенце упало на пол. Дальнейшее Леся помнила смутно. Вроде бы между ними была борьба, в глазах отчего-то потемнело. Потом Ольга коснулась щекой раскаленного железа и страшно закричала. Она же, теряя сознание, разжала руки. Очнулась уже в больнице. В памяти провал. Как, что, зачем?
Вроде бы рыжий, что приходит в больницу, давний знакомый. Смотрит ласково и все время спрашивает:
– Что ты хочешь? Как ты хочешь?
Она инстинктивно хотела только одного: уехать. Подальше отсюда, подальше от кошмара. От сплетен, от скучной, серой провинциальной жизни. В Р-ске ее ничего хорошего не ждет. Только проблемы. Мать, как узнала, придя в больницу, о беременности, начала ругаться и плакать. Сбережения, мол, небольшие, а скоро дочь и работы лишится. Кто будет ей оплачивать декретный отпуск? И проживешь разве на такие гроши без мужа, без материальной поддержки? Она только и смогла сказать: «Уйди!» Зачем каждый раз напоминать, что ситуация безнадежна? Куда ни кинь, везде клин. Надо же – в больницу попала. А в памяти провал.
…А ведь она готовилась. Присматривалась к богачке, изучала ее привычки, отметила сигареты с ментолом, маникюр с педикюром. И Сашка обещал: помогу, подскажу, буду рядом. А ты со мной поделишься. Так увлеклась, что в больнице, после того как очнулась, первое, что пришло в голову, было: я Ольга. Ведь готовилась ее заменить. В голове был туман, временами и сама не понимала, кто она. О кассе в супермаркете думала с ненавистью, иногда казалось, что жила раньше красиво, деньги тратила легко, одевалась, как королева. «Как меня зовут? Ольга? Похоже, что так».
И только здесь, на аэродроме, вспомнила все. Ну, почти все. И испугалась. Главное, вспомнила, кто она. Ведь они же увозят Ольгу Маркину, не Тимофееву Олесю! Что делать? Зачем ей уезжать?
Значит, надо. Не в Р-ск же возвращаться? Нет, только не в Р-ск!
– Как вы себя чувствуете?
Этот человек приходил к ней в больницу, представился частным детективом. Он же увез ее из Первомайского и сейчас доставил на аэродром. Никакой регистрации она не проходила, багаж тоже не досматривали. Да и нет при ней никаких вещей. А он ничего, симпатичный. Сыщик, значит. Попыталась улыбнуться:
– Спасибо, все хорошо. А куда мы летим?
– В горы. Там чистый воздух, много фруктов, зелени. Вы будете под наблюдением опытных врачей. Ни о чем не беспокойтесь.
А она-то голову ломала: где взять денег? На фрукты-соки, на врачей. На то, чтобы роды приняли как надо. На пеленки-распашонки. Коляску. А если родится двойня? Ох!
Теперь ни о чем беспокоиться не надо. С ней обращаются с почтением, все ее желания предугадывают. Это ли не удача? Темноволосый улыбается, бережно берет под локоток:
– Пойдемте в самолет. Пора.
Летать ей давно не приходилось. На юг с родителями дважды летала. Да и когда это было? Двадцать лет назад? Пятнадцать?
Похоже, у нее начинается новая жизнь. Хотела изменить ее и изменила. А то, что ты теперь Ольга Маркина, так что ж. Хотела поменяться – и поменялась. Живи, Ольга! Радуйся!
От винта!
* * *
Руслан Свистунов услышал знакомый звук и поднял голову. Небо сегодня голубое-голубое. А по лазури белая полоса. Самолет летит.
Ну что? Отпустил! Не факт, что это ее самолет. Не факт. Она могла улететь и вчера. Могла сегодня. А может, ее увезут завтра.
Отпустил.
Он догадался, почему Леся уволилась из прокуратуры. Во-первых, профессия сыщика сделала его наблюдательным, во-вторых, почувствовал. Ведь он знал ее, как никто другой. Беременна, значит. От лучшего друга. Ну что ж. Родится сын, она его Иваном назовет, это понятно. И хорошо. Он понял, что в районной больнице лежит Леся, как только ее увидел. Он узнал бы ее из тысяч женщин в любом обличье. Это Зайцеву нужна экспертиза. Логика нужна. А ему логики не надо. Он и так знает, что это Леся. Конструктивные чувства против неконструктивных, так, что ли, Петр Иванович? Ну, и кто победил? Можно сказать, ничья. И все-таки, где ж у тебя кнопка? Уверен, есть она. Хотя искусно ты ее прячешь. Впрочем, дело прошлое. Разбежались.
Не понял только: зачем? Что она задумала, Леся? Почему выдает себя за другую женщину? Но она так хочет, и потому он ей подыграл. Теперь же остается только смириться и – отпустить. Все равно у них ничего не получится. Это он понял еще десять лет назад. И войдя во второй раз в ту же реку, почувствовал, что вода еще холоднее. И – отпустил.
Не факт, что они когда-нибудь увидятся. Не факт. Факт, что она Нахрапьева не убивала. Его Алексей Петрович застрелил. Он врет, как сивый мерин. «Я был в сауне! Я париться люблю!» А сам без конца таблетки глотает. С его болезнями париться нельзя. И Ладошкин это прекрасно знает. Не было его в парилке. Значит, Алексей Петрович находился в комнате отдыха. Зачем убил Нахрапьева? Видать, разговор состоялся крупный. Но это уже никому не интересно. Ладошкина спрятали от греха подальше. Доказать причастность Алексея Петровича к убийству Нахрапьева невозможно. Потому что мотива нет. Нигде они раньше не пересекались. Никак. И «макаров» Ваньки Мукаева в эту схему не вписывается. Осудят Лесю. Вот он ее и спрятал. Заменил другой женщиной. Выбор-то был невелик.
Его «предательство» обсуждает весь Р-ск. Зато жена довольна. Он вернулся в семью, и его простили. Сын Лешка стал потише, и жена отошла, смягчилась. Вроде бы все наладилось.
С глаз долой, из сердца вон, так, что ли? Зато у Леси и у ребенка будет все, о них позаботятся. Он не знает, зачем им так нужен ребенок Ивана Саранского. Но получат они сына Ваньки Мукаева. Здорового, крепкого, самолюбивого парнишку, который еще задаст им чертей. Достаточно вспомнить его отца! Они получат не то, что хотят, а сюрприз. Порядок вещей остается неизменен. Он улыбнулся.