— Себя в его… О Господи! — Люська положила руку на сердце. И завопила: — Я ж как раз познакомилась с его отцом! И в первый раз залетела! Значит, я скоро стану бабушкой! О Господи! Петя!
— Он ушел.
Люська вскочила с дивана:
— Нет, надо что-то делать!
— Успокойся.
— Как я могла забыть? Мои семнадцать! Какая уж тут учеба! — она плюхнулась на диван и беспомощно посмотрела на Любу.
— Ну вот. Вспомнила? Угомонилась? — спросила та.
— Угомонилась?! Я не хочу, чтобы дети повторили мои ошибки!
— Тогда они сделают свои. Нельзя прожить жизнь и не сделать ни одной ошибки.
— У тебя-то детей нет, — пробурчала Люська. Потом испуганно посмотрела на Любу и сказала: -Ой, извини.
— Ничего. Я понимаю: ты вся на нервах.
— Да уж! Самое суровое испытание для родителей — это когда их ребенок оканчивает школу. Я даже забыла, зачем тебя вызвала. Все вылетело из головы.
— Я привезла тебе распечатку.
Люба вытащила из сумочки сложенные пополам листы бумаги.
— Ой, спасибочки! — Люська жадно схватила добычу. В этот момент маленькая Любаша перемазалась шоколадом и окончательно потеряла интерес к игрушке, извлеченной из «яйца».
— Лю, — потянула она за руку крестную.
— Мы ее так и зовем теперь: Люлю, — вздохнула подруга. — Ты Лю, и она Лю. Получается, Лю в квадрате. Ну что это за Лю? Скажи: Люба. Тетя Люба.
— Лю, — заупрямилась девочка.
— На, порисуй, — и мать сунула ей пачку фломастеров.
— Лю!
— Давай вместе порисуем, — Люба взяла со стола чистый лист бумаги.
— Так вот… Что же я хотела? Ах да! Об М.! Короче, вчера вечером я поехала в театр. На премьеру, где у нее главная роль.
— Как же ты достала билет? — удивилась Люба, не отрываясь от листа бумаги. Она как раз рисовала лошадиную морду. Маленькая Любаша была неравнодушна к лошадям. — Ведь премьера!
— А, брось, — беспечно отмахнулась Люська. -Достала. Мало того, после спектакля я проникла за кулисы. Хотя народу там было: не протолкнуться! И знаешь: М. меня узнала! «Дежурное меню» она, конечно, не смотрит. Но зато она оказалась поклонницей моего кулинарного шоу! Которое уж несколько лет, как сняли с эфира! М., как выяснилось, обожает готовить! Вот на этой почве мы с ней и разговорились. Я, разумеется, на рожон не лезла. Обиняками. Цветочки ей подарила. Шикарный букет, между прочим!
— Ну и?
— Упоминание о снимках ввергло ее в шок. Она закричала: «Как? Информация уже просочилась в прессу? На телевидение? Он же мне обещал!»
— Он — это Шестаков? — уточнила Люба, подняв голову от рисунка. Любаша тут же дернула ее за руку:
— Лю! — Что значило: не отвлекайся. Люба вновь занялась лошадью. Люська же вдохновенно продолжала:
— Я начала уверять М., что не хочу устроить скандал, а напротив, помочь. Сказала, что Шестаков убит, и мы хотим найти его убийцу. А заодно и информацию, которую Владимир успел собрать. Тут у М. вообще началась истерика. Я даже не ожидала, что она такая нервная!
— По поводу чего истерика?
— Ну как же! Адрес фотографа оказался в чужих руках!
— И какой адрес у фотографа? — машинально спросила Люба.
— В том-то и дело! У М. нет его адреса!
— Старого? — машинально спросила Люба.
— Ни старого, ни нового.
— Куда же она ездила на съемку? Двадцать лет назад?
— Как куда? — вытаращила глаза Люська. -В студию! А их на один день снимают!
— А письмо? Она же куда-то отправляла фотографии, — заметила Люба. — Хотя и было это двадцать лет назад, но все-таки зацепка.
— У тебя хорошая память, — с уважением сказала Люська. И ревниво заметила: — Вообще-то дело поручили мне. В общем, в объявлении был указан номер абонентского ящика. И имя: Лебедев Валерий.
— Имя, я так полагаю, настоящее? — Люба с увлечением пририсовывала лошади хвост.
— Ну да! И еще был ответ. А в нем — номер телефона. Они созвонились и… И встретились. Все.
— Шестаков зацепился за номер телефона?
— Да! Как ты догадалась?
— А больше не за что. Как М. передавала деньги шантажисту?
— Через камеру хранения. Закладывала в ячейку на вокзале.
— Суммы были большие?
— Да как тебе сказать? Долларов по двести. Один раз он спросил пятьсот.
— Не мало?
— Вот М. и боялась, что его аппетиты возрастут.
— Не пыталась его выследить? У ячейки?
— Что ты! Она была напугана. И… В общем, М. сказала, что ей было стыдно. Не хотелось его видеть. Лебедева.
— Даже через двадцать лет? — удивилась Люба.
— Такой вот она человек, — пожала плечами Люська.
— Понимаю. И она решила возложить эту миссию на Шестакова.
— Да!
— А ты что будешь делать?
— Все! Во-первых, я узнала адрес, по которому стоит тот самый телефон. По которому они связывались. И даже туда наведывалась. Дом старый, номера телефонов сто лет не менялись.
— Когда же ты успела?
— Сегодня утром. Но — безрезультатно. Нет там никакого Лебедева, — угрюмо сказала Люська. И вдруг оживилась: — Кстати! Жильцы меня узнали! Они смотрят «Дежурное меню»! Иногда полезно быть знаменитостью! Меня пригласили в дом, напоили чаем. И рассказали о том, как, у кого, при каких обстоятельствах была куплена квартира. Не у Лебедева. Но за ниточку можно потянуть.
— Ты думаешь? — с сомнением спросила Люба. -А не проще дежурить у ячейки? Я уверена, что Шестаков так и поступил.
— Да, но тогда надо ждать, когда шантажист вновь выйдет на связь.
— А тебе не терпится?
— Я буду тянуть за обе ниточки.
— В засаду к ячейке надо бы взять Стаса, — заметила Люба. — А звонок шантажиста записать на пленку.
— Ты думаешь, я не сообразила? — с обидой спросила Люська. — Что надо записать? Кстати, такие же инструкции Шестаков дал и М. А прослушав запись, улыбнулся и сказал, что волноваться не стоит. Все легко уладить.
— Что же его так развеселило? — удивилась Люба. — И почему тогда не уладил?
— Не успел.
— Ах да! А что касается засады…
— Сама справлюсь.
— Зря ты так.
— Ну, если ты так хочешь пообщаться со Стасом…
Люба закончила лошадь и критически взглянула на рисунок. У лошади были крепкие, ослепительные зубы Бориса. И выдвинутая вперед нижняя челюсть.