— Женщина? Кто? — спрашивает Ирисова.
— Здесь? — Это Люська.
— Нет, — отрицательно качает головой Зося. — Не здесь. На воле.
— А… — Люська слегка разочарована. Какая женщина не прочь иметь поклонника, хоть тайного, хоть явного? — Кстати, а где сейчас наш программист?
— В спортзале, — невинно говорит Зося.
— Где?!
— В спортзале. Решил тоже поработать на тренажерах.
— Ни к чему хорошему это не приводит, — печально замечает Ирисова.
В этот момент под руку с Кучеренко появляется Виолетта в пролете второго этажа:
— Ау! Тетки! А это мы!
Она цепляется за рукав Кучеренкиного свитера и нащупывает ногой ступеньку. На высоких каблуках спускаться по такой крутой лестнице неудобно, но для Виолетты главное не удобство, а красота. Ее ножки в шелковых чулочках и туфельках на высоких каблучках смотрятся бесподобно.
— Яков Савельевич, держите меня крепче!
— А лучше подтолкните, — громко советует Люська.
— Я знаю, что вы все меня ненавидите. А я вот все равно здесь. И получу два миллиона.
С помощью Кучеренко блондинка спускается наконец в гостиную.
— Не повторяйся. Это уже скучно, — замечает Зося.
— Ну, расскажи тогда что-нибудь веселенькое, — усмехается Виолетта. — Про розовую любовь. Интересно, ты к мужчинам отвращение испытываешь или они тебе безразличны? А ко мне что испытываешь? Я же красивая девушка! Ой, надо же! Как-то и не подумала! Все по мужикам промышляю, а можно и…
— Да замолчишь ты наконец! — не выдерживает Люська.
— А что? — невинно смотрит на нее Виолетта. — Я любви хочу. Зося, давай с тобой выпьем. На брудершафт, с поцелуем. Как знать, может, тебе понравится?
Кучеренко в который уже раз болезненно облизывает губы.
— Яков Савельевич, принесите нам вина, — командует Виолетта.
Тот послушно идет к бару, приносит бутылку. Виолетта улыбается;
— А сами? Опять не присоединитесь?
— Нет. Не хочу. — Кучеренко отрицательно качает головой.
— Нет, Яша, у тебя определенно есть какая-то тайна. — Виолетта плюхается на диван, отпивает глоток из бокала и явно передразнивает пожилую актрису: — Ах, какая прелесть!
Ирисова и без того в шоке. От Виолетты и ее интимного «Яша». Просит Кучеренко:
— Будьте любезны, Яков Савельевич, и мне налейте вина.
Когда Кучеренко приносит бокал, Серафима Евгеньевна чуть придерживает его за рукав:
— И присядьте, пожалуйста, рядом.
— Нет, сюда, — хлопает ладошкой по дивану рядом с собой Виолетта.
Кучеренко замирает в нерешительности.
— Ну что? Так и будем стоять? — атакует блондинка. — Да! Подумать только! Наш старичок в нерешительности!
— На вашем месте, — не выдерживает Люська, — на вашем месте, Яков Савельевич, я бы осадила эту нахалку. Садитесь к Серафиме Евгеньевне и забудьте свой последний писаный маслом интерьер. Выставите картину за дверь вместе с этой юной нахалкой.
— Поздно, — игривым голосом говорит Виолетта, — мы уже стали с Яшей так близки!
Ирисова громко ахает, Кучеренко бормочет:
— Что ты такое плетешь?
— В смысле духовно, — громко хохочет Виолетта. Потом поднимает бокал: — Ну, за здоровье! И за наше семейное счастье!
Серафиме Евгеньевне плохо. Она бледнеет, а блондинка, усмехаясь, говорит:
— Я же не сказала конкретно — за чье. За наше общее семейное счастье. Ведь мы с вами все — одна большая единая семья. Разве не так? Коллектив единомышленников, сплоченный общей задачей: насыпать друг другу соли на хвост. А впрочем, что касается личного семейного счастья, если Яков Савельевич выиграет два миллиона, я пожалуй что и рискну. Яков Савельевич, ау! Я делаю вам предложение. Неприличное!
Кучеренко наконец тяжело плюхается в кресло, стоящее рядом с креслом Серафимы Евгеньевны. Виолетта одним жадным глотком допивает бокал:
— Ха-ха-ха! Жених сбежал! Должно быть, у нашего Яши интимные проблемы: ему нипочем не справиться с молоденькой.
— Ну, разошлась! — брезгливо морщится Люська.
— Ничего не поделаешь: гены, — качает головой Зося.
— На свои посмотри, — огрызается Виолетта. — Интересно, розовость передается по наследству? Или это болезнь?
— Заразная, — прищуривается Зося.
— Тогда на Крокодилицу дыхни, — просит ее Виолетта. — Глядишь, мне достанется ее Сережа.
Люське стоит больших трудов себя сдержать. Она пожимает плечами и переводит разговор на другую тему:
— Интересно, кто будут те двое, которым предстоит провести, общаясь только друг с другом, последнюю неделю в этом доме?
— Боишься, что это будем мы с тобой? — усмехается Виолетта. — Нет, милая. Ты в любом случае пролетаешь.
— Почему это я пролетаю? Да еще и в любом случае?
— Потому. — Виолетта загадочно улыбается.
И Любе, которая внимательно слушает этот диалог, вновь становится страшно за Люську. Виолетте что-то известно. Неужели все роли в этом телешоу расписаны заранее? Но Люська не сдается:
— Учти: все может случиться. Интересно, а рабы в «Лицезрении любви» пытались бунтовать?
— Это бесполезно, — говорит Зося. — Кто пойдет против Римской империи? Даже времен ее заката? Рабы — это только рабы. Их купили, они и делают то, что велено. Потому что за хозяином сила.
Виолетта вдруг хмурится и резко поднимается с дивана:
— Еще хочу вина.
— Не многовато тебе, девочка? — ехидничает Люська.
— Заткнись, — грубит Виолетта. Видно, что ей не по себе. Подходит к бару, наливает полный стакан: — Шли бы вы куда подальше со своим Древним Римом. Все это просто плесень. Зеленая плесень. Рабы, Рим… Знали бы вы, что это такое… Чистюли…
— Наша девушка-то, похоже, девушка по вызову. — Сверху спускается Алексей Градов в спортивном костюме. — У нее просто вошло в привычку себя предлагать.
— Заткнись! — орет Виолетта. — Ничего подобного!
— А занятный был бы скандал: среди участников «Игры на вылет» путана-профессионалка! — не отстает программист. — Кажется, такое уже было. И, кажется, в Испании. Небольшой скандальчик: в «Игре» отнюдь не случайно оказались две девочки по вызову и одна профессиональная модель. Виолетта, ты же у нас, пардон, манекенщица?
— Придурок! — сорвавшись, блондинка кидает в Градова стакан.
Ее рейтинг после этого эпизода должен взлететь еще больше.
Программист вытирает брызги красного вина с дорогого спортивного костюма. Зося с салфеткой бросается ему помогать. Люська подходит с другой стороны, тоже с салфеткой: