— Ладно, проехали. Ты на Лешку виды имеешь?
— Я?!
— А что тут такого?
— Он же лет на пять моложе меня!
— Ну и что? Подумаешь!
— И потом: я мужа люблю.
— Скажите пожалуйста! Тогда я его забираю.
— Кого?
— Лешку.
— Ты еще не поняла, что он тебя терпеть не может? Не надоело?
— Он просто стесняется. Слушай, одолжи свои туфельки! На вечерок, а? Они к моему синему платью классно подходят.
— У тебя же тряпок целый чемодан!
— Всегда хочется чего-нибудь новенького. Я же женщина. Жен-щи-на. И потом: ты мне их обещала.
— Да забирай.
— Спасибочки. Выпьешь со мной? Мировую?
— Ты бы это бросила. Пить.
— Не хочу. Тоска, — очень выразительно говорит Виолетта. — Скука. Вот сейчас выпью еще немного и пойду готовить ужин. Кажется, сегодня моя очередь.
— Думаешь, мы сможем это съесть? Ты же сейчас напьешься в стельку! Хоть бы о рейтинге подумала! Тебя же выкинут отсюда!
— Пусть. Мне уже все равно. Я свое получу. Пятьсот тысяч. Хватит.
— На что?
— Уеду. В круиз. По… как там его? Которое везде течет?
— А потом? Деньги быстро кончатся, если красиво жить и не работать.
— Еще будут, — уверенно говорит Виолетта. — Теперь будут. Я теперь умная. Все думают, что я дурочка, а я умница. Я еще здесь. Хотя и газом меня пытались отравить. Может, ты пыталась?
— Хватит. — Люська отбирает у блондинки стакан.
Та глупо улыбается, потом хихикает:
— Что ж: пойду на кухню. О! Вот он идет, наш ненаглядный!
Градов спускается сверху, удивленно смотрит вслед удаляющейся на кухню Виолетте:
— Уже никакая?
— Не понимаю: что это с ней? Нервы, что ли?
— У нас у всех нервы. Чего это она на кухню потащилась?
— Ужин готовить.
— А… Люся, а ты знаешь, что там, в кладовой, есть еще несколько бутылок виски? Я когда Зосю относил, заметил.
— Виски? Думаешь, она его…
И тут раздается жуткий женский крик:
— А-а-а! А-а-а!
Градов и Люська кидаются на кухню. Виолетта в кладовке, там, где находятся две морозильные камеры. У нее истерика.
— Что? Что случилось? — спрашивают прибежавшие на крик Градов и Люська.
— Она мертвая… мертвая… она…
У Виолетты зубы стучат, лицо зеленое.
— Кто мертвая?
— З… З… Зося…
— Ты что, морозильную камеру открывала?
— Я п… п… перепутала… П… п… пельмени хотела…
— П… п… пить надо меньше, — передразнивает ее Градов. — Кретинка!
— П… п… простите… О-о-о! Я больше так не могу! Не могу!
— Пьяная истерика, — констатирует Люська. — Леша, надо бы ее в ванную. Быстро.
— Давай к Залесской.
— Нет! — визжит Виолетта. — Нет!
Градов и Люська все-таки затаскивают ее в ванную на первом этаже. Долго приводят в чувство, умывают, отпаивают водой. Потом Виолетта сидит в гостиной под теплым одеялом и тихонько всхлипывает:
— Я виновата… Виновата… Они же мне все во сне будут являться… Виновата…
— Ты их всех убила, да? — негромко спрашивает Люська.
— Я… Нет… Не я… Мне пришлось… Пришлось помочь…
— Кому? Кому помочь? — напряженно спрашивает Градов.
— Ты все знаешь… Ты…
— Я? Не протрезвела еще, да?
Люська внимательно смотрит на обоих:
— Так вы договорились, что ли? И давно?
— Слушай ее больше, — раздраженно говорит программист. — Алкоголичка.
— Я… Я не пьяная, — шепчет Виолетта.
— Другому кому-нибудь скажи! — Алексей Градов смотрит в сторону бара. — Сколько ты сегодня употребила? Бутылку? Две?
— Разве с бутылки вина можно напиться? — дрожащими губами говорит Виолетта. — И может, это меня совесть… совесть мучает?
— Дурь тебя мучает. — Градов очень сердит. — Шла бы ты в постельку. Бай-бай.
— Погодите. — Люська взволнованна. — А… как же ужин?
— Да какой теперь ужин! — машет рукой программист. — Бутербродами обойдемся. А эту истеричку уложим в постель. Вета, давай я тебя отведу.
— Хорошо, — согласно кивает Виолетта. — Ты отведешь. Только я хотела… Хотела красиво одеться… Платье синее, Люсины туфли… На высоких каблуках… Очень хотела…
— Завтра, — как ребенка, уговаривает ее Алексей Градов. — И платье наденешь, и туфли. Будешь красивая.
— А я… Я… хоть немного тебе тогда понравлюсь?
— Понравишься. Ну, пошли?
Программист осторожно ведет Виолетту к лестнице наверх. Любе, которая внимательно наблюдает за этой сценой, отчего-то сильно не по себе. Такое ощущение, что Градов сейчас сбросит блондинку вниз с самой верхней ступеньки. Но камера показывает, как они благополучно добираются до площадки на втором этаже. Люська, съежившись, сидит в это время в гостиной и о чем-то думает. Потом камера ловит ее жалкий взгляд. «Неужели же я одна против всех?» — читает Люба в глазах лучшей подруги.
— Люсенька, я с тобой! Только держись! — шепчет Люба, словно Апельсинчик может ее сейчас услышать.
Буквально через несколько минут в гостиную возвращается программист.
— Ну, Людмила, что ты там надумала? — бодрым голосом говорит он. Слишком уж бодрым.
— Что ты знаешь… про все эти убийства?
— Только то, что это действительно были убийства.
— Но почему? Почему? За что? Неужели из-за денег?
— Боюсь, что не только. Я подозреваю, кто и зачем все это придумал. Хочешь, поговорим об этом откровенно?
— Нет. Не хочу. Я тебя боюсь. Это ты — убийца, — уверенно говорит Люська. — И тебе меня не уговорить. Это, должно быть, тактика такая: сначала войти в доверие, прикинуться другом, а потом… Как с Зосей. Я, пожалуй, тоже пойду. Мне надо подумать.
— Подумай прежде всего о тех деньгах, которые можешь потерять. Чего стоит твоя жизнь без них?
— Да, — согласно кивает Люська. — Ничего не стоит. Все останется, как есть, а это хуже смерти. Полная безнадежность.
— Значит, наша звезда хочет завтра устроить вечеринку? — вдруг усмехается Градов. — А ты что, правда, принесла с собой в этот дом свадебные туфли?
— Ну и что? — с вызовом говорит Апельсинчик.
— Так… Значит, действительно любишь своего мужа?