Я не мешала ее откровениям. Интересно, а как с сексом у БЧ? Попробовать, что ли, его на зуб?
Но, приглядевшись внимательно к Людмиле Ивановне, я обнаружила ее удивительное сходство с супругом. Они похожи, как брат и сестра. Даже глаза одинакового цвета, водянистые. Только в ее взгляде ледяную корку растопили две рюмочки беленькой, водичка слегка потеплела, как-никак, сорок градусов, но соваться туда все равно не следует.
Он ведь тоже не просто живет. И даже не пасется. Он вкушает. Человеку хочется хотя бы время от времени получать от жизни удовольствия, иначе все не имеет смысла. Пахота, нервы, потраченные в пробках, нудное выстраивание взаимоотношений. Поэтому для каждого накрыт стол, а на нем расставлены удовольствия. Расслабиться, отдохнуть, слегка перекусить, а порою наесться до отвала. Самое дешевое и доступное удовольствие – секс. Было бы здоровье. Поэтому секс – главное удовольствие для бедных. Основное блюдо в меню. У некоторых на столе вообще одна-единственная миска, зато большая. А у БЧ стол ломится. Там тебе и гольф, и куча бассейнов, открытых и закрытых, вкусная еда, дорогие напитки, хорошие машины, это из того, что под боком. Спецпропуск. Удовольствие? А как же! Быдло стоит, а ты едешь. Да что там! Мчишься! Менты честь отдают, быдло плюется и посылает вслед проклятья. А сделать ничего не может. Чувствовать себя избранным – это ни с чем не сравнимое удовольствие. Чуть дальше – путешествие на Мальдивы, причем не меньше чем бизнес-классом, а то и на частном самолете, вип-зал в аэропорту, персональная доставка к трапу, для развлечения командировка в Аргентину или в какую-нибудь Бразилию. Опера или балет – удовольствие для него, конечно, сомнительное, зато элитное, для избранных. Там все элитное, каждая тарелка – эксклюзив. Из чистого золота. Инкрустированная бриллиантами. И где-то на самом краешке этого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью, примостилась маленькая мисочка, на которой написано: «секс». Ее еще надо отыскать. Где она там?
Это блюдо должно быть приготовлено по-особому, чтобы БЧ соизволил его откушать. Такая, как сейчас, я его вряд ли заинтересую. Он даже посмотрел на меня не как на женщину, а просто как на муравья, который должен притащить очередное бревно для дворцовых стен его собственного величия. Потому оставим эту мысль. Влюбить в себя БЧ дело долгое и кропотливое, а времени кашеварить у меня сейчас нет. Совсем нет. Хотя рецептик имеется. И острый соус. Оставим на случай, если основной план провалится.
Я слушаю Людмилу Ивановну так, как умею слушать только я. Потому что собираю коллекцию. А коллекционеры – народ особенный. Они фанаты. У них глаза горят, когда они видят редчайший экземпляр, и слюнки текут. Я слушаю ее, не отрывая от губ стакана с ледяной минералкой, дополняя впечатления роскошными видами поместья.
В моей коллекции эта пара заняла почетное место на полке с двуглавым орлом. Государственные люди. Особая категория граждан. Библиотека не может быть полной без собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма или экземпляра той же Конституции. Все это отчаянно скучно, зато необходимо. С содержанием этой полки тоже надо ознакомиться, иначе какая-то часть знаний ускользнет.
– …и вот тогда наконец Лешу перевели в Москву! Мы все это честно заработали. – Она обвела слегка затуманенным взглядом зеленую лужайку и уперлась в увенчанный башнями замок. Кусок голубого неба, насаженный на вилку острых зубцов, выглядел так аппетитно, что она невольно облизнула губы.
– Муж вас, должно быть, безумно любит, – улыбнулась я.
– Это да, – оживилась Людмила Ивановна. – Мы вот уже тридцать лет счастливы в браке. Поэтому я не хочу его расстраивать.
– Скажите, а что бы вы делали, если бы Курбатов остался жив? Как бы вы объяснили мужу, что ректором станет Гаврилкова?
Она слегка смешалась.
– Я бы, конечно, ему сообщила…
– А как Курбатов это обставил? То есть какие обороты речи использовал, объясняя свой отказ?
– Сказал, что время сейчас такое. Надо переждать.
– Вот как?
– Еще, мол, будут глобальные перестановки, ротация кадров, ничто не окончательно.
– То есть он пообещал вам должность ректора во вторую очередь. Оставил, так сказать, в резерве.
– Что значит во вторую очередь?! – вспыхнула она. – Я бы этого все равно так не оставила! В конце концов, он не пуп земли! Есть Ученый совет, есть вы. Есть коллектив, который был против Гаврилковой.
– Вы пошли бы на Курбатова войной? Несмотря на высокий пост, который он к тому времени занял бы?
– Но ведь мне не пришлось этого делать? – Она вмиг протрезвела. Я забыла, с кем имею дело. А зря. Меня мгновенно поставили на место.
– Да, все сложилось как нельзя лучше. Не считая того, что за убийство Курбатова кто-то сядет. – Я сделала вид, что смешалась.
– Ну, это уже не моя забота.
– А чья?
– Ваша.
И эта собирается меня слить. Неужели купюры меченые? Взятку припишут мне. И обстоятельства соответствующие. Меня подозревают в убийстве, и я хочу отмазаться при помощи взятки. Я сажусь за решетку, а Людмила Ивановна на место ректора. Слава богу, она не знает, что я надела на львенка ошейник с коротким поводком и весь наш разговор пишется на камеру.
– Давайте деньги.
– Документы, которые вам необходимо подписать, уже лежат в машине. Уходя, вы забыли ее закрыть, Георгина. Все правильно: здесь она находится в полной безопасности.
А Людмила Ивановна оказалась умнее мужа. Конверт с деньгами уже в машине. Я и в самом деле просто захлопнула дверцу. Теперь вся моя надежда была на Алину Евгеньевну. И на львенка.
– Конверт в бардачке – сказала я ему, очутившись на безопасном расстоянии от поместья БЧ. Львенок ждал меня на шоссе в служебной машине. – Конверт в бардачке, – повторила я и добавила: – Я к нему даже не прикасалась.
– Молодец!
Под прицелом видеокамер и в присутствии понятых деньги изъяли из моей машины. Мы со львенком разыграли маленький спектакль. Это был почти боевик. Как меня останавливали гаишники, прижимая к обочине, как я выходила из машины с поднятыми руками – все это снимал оператор с таким старанием, будто собирался получить «Оскар».
– Удастся нам ее посадить на убийство? – спросила я.
– Нет, – покачал головой львенок. – Руслан Борисович Удоев, кандидат от министерства, показал, что, когда он приехал, Курбатов встретил его на пороге, живехонек и здоровехонек. Это было уже после того, как уехал Кобрин.
– А она не могла вернуться? У нее ведь имелся мотив!
– Нет, – повторил львенок и виновато прижал ушки. – Хронометраж не сходится. Она приехала домой вовремя. В тот вечер не было пробок. После нее у Курбатова побывали еще двое. Это около часа, понимаешь? Ее приезд зафиксировали видеокамеры. Она не возвращалась.
– Что ж… – я от досады закусила губу. – Хотя бы уберем ее из списка претендентов на должность ректора.