Исключения редки. Я бы на вашем месте, Вальборн, не думал о том, что скажут другие, – заметил Магистр. – Но я только советую, а приказываете здесь вы.
Принимать решение – ваше право.
– Я его принял. Цивинга, скажите Освену, что войско будет защищать алтарь.
– Тогда у меня к вам личная просьба, Вальборн, – сказал Магистр. – В случае чего сделайте все возможное, чтобы спасти оставшихся жрецов ордена Саламандры. Древние знания о применении оранжевой силы – это нужно сберечь, а орден уже понес большие потери. Цивинга, – обратился он к жрецу, – вы можете точно сказать, скольких людей вы потеряли?
– Наша самая тяжелая потеря – Шантор, – вздохнул Цивинга. – Погибли еще двое черных жрецов, которые были у статуи Мороб во время нападения.
Чудом спасся Освен – ему помог один из. людей, бывших в зале. Я таких чудаков, как этот, еще не видел – из всего случившегося для него не было ничего страшнее, чем пятно на собственном костюме. Пятеро оранжевых жрецов, четыре жрицы… уттаки предпочитают не убивать женщин, а брать в плен, но в общей свалке зарубили и их. Пропала наша маленькая Мороб. Ее нигде нет – наверное, уволокли уттаки.
– Статуя на месте, – сказал Вальборн. – Утром мы видели ее в храме.
– Я не о статуе, – невесело усмехнулся Цивинга. – Я о нашей черной жрице, которая изображала богиню на празднике. Она была в храме, когда уттаки напали на него.
– У вас есть черная жрица? – удивленно спросил Вальборн. – Я каждый год бываю на алтаре, но никогда не слышал о ней.
– Была. Она не показывалась посторонним, а Шантор запрещал говорить о ней. Среди нас нет человека, который посмел бы нарушить его приказ.
Но сейчас Шантор мертв, а она исчезла.
– Это та самая, о которой вы рассказывали. Магистр! – воскликнул Альмарен. Цивинга посмотрел на обоих.
– Откуда вы знаете о ней? Это строгая тайна. Даже ты, Альмарен, прожил тогда у нас три месяца, а ни разу ее не видел.
– И не слышал, – добавил Альмарен. – Вам можно доверять тайны.
– Шантор нечаянно проговорился мне о ней, – ответил Цивинге Магистр. – Он рассказывал, что Каморра весной применил магию против вашего алтаря, а она оказалась единственной из черных жрецов, кто сумел ее снять. С помощью танца, кажется.
– Да, это была сильная магиня. – Жрец перевел взгляд на Вальборна.
– Две недели назад она спасла вас от верной смерти, ваша светлость. Никто другой из наших не смог бы этого сделать. А сколько еще людей на Келаде обязаны ей исцелением!
– Значит, они видели ее? – спросил Альмарен.
– Нет, не видели. У нас на алтаре, где все связано подземными переходами, совсем не трудно не попадаться на глаза чужим, а тем больным, которых лечила она, оранжевые жрецы завязывали глаза. Конечно, бывало, что ее замечали и спрашивали о ней. Для таких случаев Шантор подсказал ответ – в окрестностях храма иногда появляется сама богиня.
Вальборн не слышал последних слов жреца, поглощенный воспоминанием – склонившимся над ним лицом синеглазой женщины в золотой сетке. Как и все жители Келады, не знающие магии, он был немного суеверен, и ему требовалось время для осознания того, что тогда, в короткий миг прояснения, он видел не богиню, а ту самую черную жрицу, о которой рассказал Цивинга. Одновременно в его памяти всплыла фраза, произнесенная высоким, звучным голосом, который мог принадлежать и женщине, – «Ради той, которая спасла вам жизнь», – и твердый синий взгляд, будто бы пытающийся сказать или напомнить ему о чем-то. Два события сложились в одно и проявились на свет в виде изумленного восклицания:
– Так это была она!
Фраза прозвучала так, что все мгновенно замолчали и повернулись к Вальборну.
– Вы видели ее?! – с надеждой спросил Цивинга. – Когда? Где?
– Подождите. – Вальборн обвел взглядом окружающих, не зная, с чего начать. – Послушайте, маги, – наконец спросил он, – камни Трех Братьев действительно существуют? До сих пор я был уверен, что есть великая Мороб, а камней нет. Теперь я ни в чем не уверен.
Магистр и Цивинга быстро переглянулись.
– Существуют, и она знала об этом, – ответил Цивинга Вальборну. – Без очень веской причины она не заговорила бы с вами о них. Мы, черные жрецы, даем клятву молчания.
– Это был Синий камень, Вальборн? – перебил Цивингу Магистр, тоже догадавшийся, что Вальборн где-то встретил магиню и разговаривал с ней. – Она говорила о Синем камне?
Вальборн переводил взгляд с одного мага на другого.
– При чем тут Синий? – сказал он. – Она говорила о Красном.
Если бы Вальборн ставил целью добиться абсолютной тишины и внимания, он мог бы быть доволен.
– Расскажите все, – попросил его Магистр. – Это еще важнее, чем я думал.
Когда Вальборн рассказал о дневной встрече, ему пришлось узнать, сколько на свете существует вопросов, которые он не догадался задать магине.
– Как она узнала, от кого? – злился Магистр. – Почему именно сегодня утром, почему отсюда? И вы ничего не спросили у нее? Я удивляюсь вам, Вальборн.
– Мы скоро все узнаем. Магистр, – отвлек его Альмарен. – Если они ушли пешком, завтра к обеду мы догоним их.
– Верно, парень. – Магистр начал успокаиваться. – Вальборн, вы дадите нам запас еды на месяц? Мы поедем следом за ними.
В Бетлинк вела двухколейная лесная дорога, прорубленная в годы постройки замка. Использовалась она нечасто – несколько раз в месяц здесь проезжали обозы да пешие или конные жители замка и окрестностей изредка отправлялись по делам в населенные районы Келады. Лила и Витри шли рядом, по соседним колеям, прислушиваясь к лесным звукам. Где-то здесь, в этих местах, укрылись уттаки, отступившие утром с алтаря, поэтому следовало все время быть начеку.
Лила вытащила из кармана крестьянской куртки кусок хлеба, припрятанный во время упаковки мешков, разломила и половину отдала Витри.
Прожевав хлеб на ходу, они без отдыха шли до самого вечера. На закате они ненадолго присели отдохнуть, затем взвалили мешки на плечи и пошли дальше.
Стемнело, наступила ночь, вышла полная луна, яркая и белая, такая, что на лесной дороге появились тени, отбрасываемые деревьями, но магиня, казалось, и не думала о ночлеге. Витри шел, стараясь не отставать, и вспоминал Шемму, вот так же, вприпрыжку пыхтевшего за ним на всем пути из Цитиона в Келангу.
Поздно ночью они встретили широкий ручей, пересекающий дорогу.
Через ручей шел низкий деревянный мост. Лила остановилась и сделала Витри знак сбросить мешок – это место показалось ей подходящим для ночевки. Витри опустил мешок на землю и расправил плечи. Из всех ощущений в нем осталось только одно – какая благодать не чувствовать на себе режущих лямок, а под ногами – булыжников и древесных корней. Путники перекусили хлебом и салом, умылись и напились воды из ручья. Поднявшись из низины повыше, на сухое место, они устроились ночевать прямо на голой земле.