Вадим проводил его до дверей и уже в прихожей спросил:

— Кстати, ты упомянул о наследстве. А как же рыжая? Ей что-нибудь обломится?

— Геля умерла.

— Как так? Ну, надо же! Она мне, конечно, никогда особо не нравилась, но все же…

— Разбилась на машине. И не смотри на меня так: я здесь совершенно ни при чем. Хотя мне она тоже никогда особо не нравилась.

Когда вышел из подъезда, подумал: «Это называется, расстались друзьями. Черт знает что!» И все-таки, как насчет заколок и солнцезащитных очков, украшенных стразами? Эта Олеся — весьма подозрительная особа. И вдруг…

Да! На него снизошло озарение! Когда убедился, что на юг с Вадимом ездила не Эля, вспомнил вдруг, где слышал этот голос! Ну, конечно! Надо же быть таким тупым! Утром, когда Эля еще лежала в постели, а он отнес на кухню пустой поднос, раздался звонок. Юный женский голос спросил Элю. Ну, разумеется! Тот же голос! Неужели у Эли была сообщница? Так что теперь? Бежать обратно к Вадиму? Но он же четко сказал: ушла в неизвестном направлении.

Интуиция подсказывала ему, что это за направление. Все дороги ведут в Рим.

Он поехал на дачу. Там сейчас либо Эля, либо Олеся, либо обе вместе. Эти две бабы затеяли непростую игру.

Воспользовался общественным транспортом, чтобы добраться до загородного дома. Хватит транжирить деньги, ситуация осложнилась. В московской квартире отца есть наличные в сейфе. Сумма большая, но до этих денег еще надо добраться. А вдруг там все уже опечатано? Нет, не может быть! Лучше об этом не думать…

Сошел с электрички и невольно поежился от холода. Хорошо было бы согреться и обсушиться. Растопить на даче камин… Интересно, кого он там найдет?

Обошел дачный поселок лесом, по тропинке, потом перелез через забор и, пробравшись через сад, подошел к двери черного хода. Нагнувшись, пошарил в тайничке, в железном ящике, спрятанном под крыльцом. Ключа не было.

Поднялся по ступенькам и, толкнув дверь, увидел, что она не заперта. Значит, не ошибся: в доме кто-то есть. Эля! Надо сделать ей сюрприз.

В холле было темно. Споткнулся о сумку, выругавшись, щелкнул выключателем, прошелся по первому этажу, где обнаружил разбросанные женские вещи. Элины вещи. Где же она сама?

В доме тишина. Хотел было пройти на кухню, но тут шестым чувством отметил чье-то присутствие. Сделал шаг назад, прислушался. В доме кто-то есть. Прячется под лестницей, ведущей на второй этаж. Опасный человек, ибо -себе подобных он, Марат, чуял за версту. Замер, напрягшись, приготовился к прыжку.

И тут вдруг услышал:

— Спокойно, не дергайся.

— Все нормально. Стою, — сказал севшим голосом, подняв над головой руки с растопыренными пальцами. Смотри, мол, в руках у меня ничего нет.

— Марат, беги, Марат! — раздался вдруг отчаянный женский крик. Не Элин.

Но куда бежать? За смертью? Что за дуреха!

— Не дергайся, — повторил Ренат Гусев и поднял пистолет.

— Я стою, — повторил хрипло. По лицу шофера видел: выстрелит без колебаний, если заметит хоть малейшее движение. Поэтому замер с поднятыми вверх руками.

— А где Геля? — спросил Ренат.

— Геля?

— Почему я не слышал, как подъехала машина?

— Какая машина? Ах, машина! — Он почувствовал, как все тело покрывается липким потом. — Она там, на шоссе. Разбита.

— То есть?

— Авария. Ты пистолет-то опусти.

— А где Геля? — повторил Ренат.

— Геля? Она умерла.

— То есть? — У Рената Гусева изменился голос.

— Авария, я же тебе сказал. Ее тело отвезли в морг. Ты ведь у нас специалист по моргам?

— Геля умерла? — тупо повторил шофер. Пистолет в руке Рената дрогнул.

— Да.

— Да ты… Ты… Ты хотя бы знаешь, что я с тобой сейчас сделаю?!

Геля

ЯСНО

Красивое имя Ангелина никогда ей не шло. В детстве она была рыжим бесенком, веснушчатым, кудрявым, озорным, но никак не ангелочком. Впрочем, родители выбрали звучные и редкие имена обеим дочерям. Старшая стала Ангелиной, младшая — Элеонорой. Но все звали их Эля и Геля. Именно в таком порядке. Младшая сестра в очереди на родительскую ласку всегда была первой, так что Геле ничего не доставалось, только тычки и затрещины.

Она росла нелюбимым ребенком, потому рано повзрослела и научилась самостоятельно принимать решения. Перед тем как пойти в первый класс, сама записалась в хореографическую студию и сама три раза в неделю бегала в ДК на занятия. Никто Гелю не провожал, и никто о ней не беспокоился. Тем более что Элечке было полтора годика, сестренка училась ходить, и неокрепшие спотыкающиеся ножки требовали неусыпного родительского внимания. Геля возвращалась с занятий поздно, шла тропинкой через парк, дрожа от страха, потому что денег на автобус не давали. А зимой, когда темнело рано и люди спешили по домам, на пустынных улицах было особенно страшно. Она бежала, втянув голову в плечи, высокая худенькая девочка, прижимающая к груди сверток с балетными тапочками. Но ничего, обходилось.

Отец работал на заводе, где производили лаки и краски, во вредном цеху. От него всегда неприятно и резко пахло. Запах краски и ацетона Геля возненавидела на всю жизнь. Как только в доме, где она жила, затевался ремонт, тут же вспоминала отца и торопилась куда-нибудь уехать. Ремонта она не переносила. Отец пил, и в доме часто бывали скандалы и драки.

Мать работала на том же заводе, на проходной, следила, чтобы из цехов ничего не выносили. Воровство все равно процветало, краску таскали через дыры в заборе, сам же отец этим и занимался. Потому лицемерие казалось Геле делом естественным, она впитала сие качество с молоком матери. Та обыскивала людей на проходной, чтобы изъять ворованное, в то время как ворованное в доме не переводилось. Вынесенную с завода краску отец сплавлял налево, половину пропивал, половину отдавал жене. Любимой Элечке покупались новые вещи, мать наряжала ее, как куклу. Геля была высокой, Эля маленькой, а маленьких, как известно, любят больше и жалеют больше. Считается, что те, кто покрупнее, — люди сильные.

Так они и росли: Геля три раза в неделю бегала на занятия по хореографии, участвовала в любительских спектаклях, ездила с танцевальным коллективом по селам, а Эля с самого первого класса лежала на диване и читала книжки. Сначала детские, с картинками, потом их сменили любовные романы. Младшая сестра была ленива и избалована. И больше всего на свете любила помечтать.

После восьмого класса Геля получила не только аттестат о неоконченном среднем, но и диплом хореографической студии. Про нее говорили: «девочка фактурная». То есть хорошо смотрится, хотя особо одаренной ее не считали.

Но Геля была старательной ученицей. Получив диплом и аттестат, сразу же решила: в Москву. Только туда, в огромный город, где есть перспектива выбиться в люди. В маленьком городке, располагающемся в десяти километрах от райцентра, ловить было нечего.