Инспектор сел подальше от Кэмпбелла, на всякий случай, если тот придет в сознание и вдруг решит бороться. Он ждал.
Через десять минут прибыл констебль, запыхавшийся, краснолицый, промокший под сильным дождем. Он посмотрел на Питта, затем на Кэмпбелла, до сих пор лежащего на полу, но уже пришедшего в сознание.
— Доктор идет, сэр, — сказал он с недоумением. — Что случилось?
— Мистер Кэмпбелл арестован, — ответил Питт. Он посмотрел на слугу, который стоял в дверях позади констебля. — Позови извозчика и скажи камердинеру, чтоб тот упаковал вещи для мистера Кэмпбелла. Когда доктор придет, проведи его сюда. — Он снова повернулся к констеблю: — Мистер Кэмпбелл обвинен в убийстве, он опасен. Если у вас есть наручники, наденьте их на него, прежде чем снимете веревки. Когда доктор закончит осмотр, отнесите его в экипаж и доставьте в участок. — Он сунул руку в карман, достал удостоверение и показал констеблю. — Я буду там вскоре после того, как навещу миссис Кэмпбелл. Вам понятно?
Констебль вытянулся в струнку:
— Да, сэр! Это тот, что совершил ужасное убийство детишек, сэр?
— Я не знаю. Думаю, что нет. Но он убил доктора Больсовера и мисс Доран. Будьте осторожны.
— Да, сэр, я буду. — Констебль глянул вниз на Кэмпбелла с чувством ужаса и презрения.
Питт прошел к двери, пересек гостиную и был уже на лестнице, ведущей вверх, когда прибыл доктор. Он подождал на площадке еще пять минут, пока не увидел, что все выходят. Кэмпбелл, зажатый между констеблем и извозчиком, еще не отошел от своего падения и с трудом волочил ноги. Затем инспектор продолжил путь наверх в поисках Мэрайи.
Второй этаж был аккуратным и тихим. Он никого не видел, даже уборщицы. Должно быть, все они были на кухне или выполняли какое-то задание вне дома.
— Миссис Кэмпбелл! — произнес он очень четко.
Ответа не последовало.
Питт повысил голос и позвал снова.
Опять никто не ответил.
Томас постучал в первую дверь и открыл ее. Комната была пуста. Он продолжал эту процедуру снова и снова, до тех пор, пока не достиг женской гардеробной комнаты. Мэрайя Кэмпбелл сидела на низком кресле, отвернувшись от него. Сначала инспектор подумал, что она заснула. Затем он обошел кругом и увидел ее лицо. Оно было лишено всех красок, веки и губы стали серыми.
На туалетном столике стояла маленькая пустая бутылочка с этикеткой «Настойка опия» и другой стеклянный пузырек, который также оказался пуст. Рядом с ними лежал лист бумаги. Питт взял его. Это было послание, адресованное ему.
Инспектор Питт,
Я предполагаю, что вы уже узнали правду. Грехи отцов передаются их детям, но они также и мои дети, и я не могла позволить им жить и гнить от болезни, как это делал он. Лучше умереть, пока они еще невинны, ничего не знают об этом и не чувствуют боли.
Пожалуйста, попросите Аделину Сотерон присмотреть за моими детьми, которые еще живы. Она хорошая женщина и будет их жалеть.
Пусть Бог найдет мир и прощение для меня.
Мэрайя Ливингстон Кэмпбелл
Питт посмотрел на женщину и почувствовал непреодолимую жалость и благодарность за то, что она освободила его от необходимости расспрашивать ее, быть участником долгого суда. Потому что он сильно любил Шарлотту. Томас чувствовал нежность ко всем женщинам и был несказанно рад, что его собственная жизнь не опалена и не омрачена такими трагедиями. Он вспомнил лицо жены, полное надежд и дум о судьбе будущего ребенка, и молился, чтобы она была счастлива. Возможно даже, что это будет девочка. Еще одно упрямое, сострадательное, своенравное создание, как и сама Шарлотта.
Питт улыбнулся от этой мысли, еще стоя перед мертвой женщиной, и ему захотелось разрыдаться. Более всего он отчаянно хотел пойти домой.