— А я что делаю?
— Ты не пользуешься, ты фокусы показываешь.
— А что мне еще делать?
— Менять.
— Чего менять?
— Землю.
Ага, разбежался.
— Ищите дурака. Валите отсюда, пока я добрый.
Прозрачные гости не на шутку рассердились.
— Не смей так с нами разговаривать.
— А то что?
Прозрачные немного растерялись.
— Иначе мы заберем у тебя предметы.
— Напугали. Я сам от них избавиться мечтаю.
— Тогда твой брат снова станет идиотом.
Вот это удар ниже пояса. Я уже привык, что с Юсей можно поговорить, а его мычание и «ай, нанэ», наоборот, моментально забылись. Юсины предчувствия и озарения всегда сбывались, но не это было главным. Раньше я прекрасно обходился минимумом — говорил сам с собой и лучше всякого прорицателя знал, что меня ожидает впереди (как правило — ничего хорошего). Но Юся из куска мяса превратился в родного человека, и обратного процесса для него я не желал. Да что там — для него. Если быть честным, я для себя этого не желал, потому что понял, насколько тоскливой была моя жизнь. Но что именно имеют в виду эти короли-призраки, когда говорят об изменении Земли?
— Все просто, — ответили призраки. — Нужно выпустить магму в нескольких точках земного шара.
— Всего-то? А сами чего, не умеете?
— Хватит дерзить!
— А то что?
— Иначе мы заберем у тебя предметы.
Повторяетесь, братцы, усмехнулся я.
— Забирайте, — пожал я плечами.
Так я и знал — блефуют. Гости помялись на месте, переглянулись, будто разговаривая между собой, потом сказали:
— Давай так: услуга за услугу. Ты сделаешь то, о чем мы тебя попросили, а потом мы выполним любую твою просьбу.
Сильно. Запугать не получилось, решили подкупить. И есть ли у меня сейчас какие-то желания, которые бы я не мог реализовать сам?
— Вы сначала объясните, зачем вам это. Я не оказываю услуги вслепую. Только, пожалуйста, не надо меня обманывать, я этого не люблю.
— Ты спасешь древнюю цивилизацию!
— У нас некоторые хотят клонировать динозавров, но мне эта идея не кажется хорошей.
— Не дерзи!
— Окунитесь-ка все в алебастр.
— Посмотри на себя.
— Чего?
— Посмотри на себя.
И тут я увидел себя. Будто у меня нет второго туловища, и стою я не боком, как всегда, а прямо, с гордо поднятой головой, и обе руки у меня нормальные, левая и правая, сильная и еще сильнее, и пальцы все, ловкие и цепкие, и рядом со мной красивая девушка стоит, и держит меня за руку.
— Мы можем так сделать, — сказали прозрачные.
И я запустил в них первым, что оказалось под рукой.
Барсуком.
Проснулся я оттого, что меня кто-то погладил по голове. Да вы чего, назгулы, такие нудные?
— Ничего я делать не буду, — пробормотал я.
— Гоша, — позвал женский голос с легким акцентом.
— Здесь такие не живут.
Я открыл глаза. И не поверил им.
— Вы кто? — спросил у незнакомки Юся. То есть для него эта женщина была незнакомкой, но я прекрасно ее знал по фотографиям.
Правда, за те почти шестнадцать лет, что мы с ней не встречались, она успела немного располнеть, перекрасить волосы и обзавестись очками. В остальном же ничего не изменилось.
— Это наша мама, — сказал я Юсе. — Знакомься.
— Ой, — сказал Юся. И заревел.
Наверное, она ожидала любой другой реакции, потому что вид у нее был растерянный. А может, ее смутил говорящий Юся… хотя откуда ей было знать, что Юся как человек появился месяц назад?
— Э… Юра? Гоша?
— Я вам не Гоша, я Егор. Зачем вы здесь? Кто вас сюда звал?
Эк меня сон перепахал: все то зло, что я там не израсходовал, выплеснул сейчас на родную мать. Хотя какая она мать?
Если бы она сейчас заплакала или стала извиняться — честное слово, даже и слушать бы не стал. Но вместо этого она достала носовой платок и вытерла Юсе сопли. Потом сложила платок и положила себе в карман.
— Я здесь, чтобы забрать вас домой. Тетя все мне рассказала.
— Кто?
— Барбара Теодоровна. Она до меня дозвонилась и все про вас рассказала. Она очень извинялась, просила не сердиться… Ну, Юра, перестань.
Вот старая клюшка! Зачем ей это было надо? Ведь просто свалить хотела, чтобы пожить в свое удовольствие. А она, оказывается, отправилась на поиски нашей маман. И нашла, что характерно.
— Уходите, — попросил я. — Мы никуда с вами не поедем.
— Почему?
Это они вдвоем спросили, Юся и мама. Я думал, Юся и так поймет, но чего уж там, объясню:
— Потому что так не бывает: посадил дерево, ушел, подождал, пока оно само вырастет, переболеет всеми болезнями, а потом пришел и снял плоды. Что вы сделали, чтобы мы с вами куда-то отправились?
— Я вас родила.
— Спасибо за это. Что еще?
— Но мне было всего восемнадцать.
— Вполне хватает, чтобы отвечать за свои поступки. Уходите.
Тут Юся разревелся еще сильнее, и я понял, что это он не из-за визита мамы, а из-за меня. Для брата это был шанс, он ведь, как разговаривать научился, сразу стал ждать чуда: вот придет мама — и все будет хорошо. Я и сам в детстве, едва начал соображать, тоже надеялся на то, что она одумается и вернется. Ведь мама не умерла, существует где-то далеко, ей просто надо вспомнить обо мне, и она спохватится, и вернется. Мой самый любимый мультик был — «Мама для мамонтенка». Вот у кого никаких шансов не было найти семью, а у меня-то — ого-го какая возможность.
Но время шло, она не появилась. И если лет до восьми я еще разглядывал мамины фото в семейном альбоме, то потом я чуть не вырезал их оттуда ножницами, после чего бабушка предусмотрительно вынула эти фотографии и спрятала.
И вот теперь детская мечта сбылась. Но — не моя. Я теперь мечтал о счастье вместе с братом, а не вместе с мамой. Не будь мы с Юсей одним целым, я отпустил бы их на все четыре стороны. Однако такой вариант сейчас не рассматривался, особенно если учесть дурацкий утренний сон про назгулов. Теперь я решаю, сделать несчастным себя или своего брата.
Впрочем, почему несчастным? Никто же не заставит меня быть милым с женщиной, которая когда-то меня предала, а теперь требует любви за один только факт своего существования.
— Подождите наверху, — как можно суше сказал я той, кого мой брат хочет называть мамой.