— И это все, что вы хотели мне сказать? Как мелко. К тому же Роберта я не обманывала. А Иван Иванович умер, если верить вам на слово. Мертвые сраму не имут.

— От вас я ровным счетом ничего не хочу. Как вы, наверное, заметили, — Мезальянц снова посмотрел поверх очков, — я добился своего. Между прочим, для покойницы вы очень хорошо выглядите. Особенно для той, что перед смертью долго болела…

— Не расточайте комплименты, мы договорились перейти к делу.

— Но все-таки, в чем секрет? Хоронили не вас?

— Обижаете, все было по-честному. Меня внуки откопали. Разве Егор ничего не…

— Он не успел.

Так, кажется, оборона железной бабушки пробита. Барбара Теодоровна тревожно взглянула на Мезальянца.

— Я тут совершенно ни при чем, это был несчастный случай. На самом деле я сотрудничал с Моссадом, и ваша племянница должна была забрать Егора с острова.

Заглотила. Лицо Барбары Теодоровны было по-прежнему непроницаемым, но Иван Иванович уже знал — она поверила.

— Чего вы от меня хотите? Чтобы я вернула деньги?

— Ни боже мой. Я хочу, чтобы вы бежали прочь. Я встряхну Старый Свет вовсе не фигурально.

Барбара Теодоровна слушала, потягивая вино из бокала, время от времени глядела за окно, на сгущающиеся сумерки и залитую электричеством палубу. Ей как будто было неинтересно, но Мезальянц и не ожидал бурной реакции.

— Так что, в конце концов, партия за мной, — закончил Иван Иванович. — У вас есть неделя, чтобы покинуть Средиземноморье.

— Вы с ума сошли. Вы же должны понимать, что сами пострадаете.

— Как ваш папенька? Отнюдь. Я найду место, где будет трясти меньше.

— Вы урод. У вас ничего не получится. Вы сами себя погубите. Но это не страшно, это ерунда. Люди-то здесь при чем?

— Странная у вас логика, милая Барбара Теодоровна. Одного человека вам не жаль, а многих — жаль. Как-то это непоследовательно.

— Позвольте, я кое-что вам объясню. Мой внук прекрасно справлялся с действием артефактов. Один лишь раз столкнувшись с их мощью, он сумел остановить стихию и никогда уже не позволял талисманам взять над собой верх. Я не знаю, как вам удалось завладеть предметами… Но они вас разрушат раньше, чем вы…

Не задался у нас разговор, подумал Мезальянц. Упрямая баба с железными нервами.

— …и умрете страшной смертью, — закончила Барбара Теодоровна.

— Кому, как не вам, знать, что иногда покойники оживают? К тому же я купил у вас предметы в честном торгу, вы помните? Как можете судить меня вы, бессовестно меня обокравшая?

— Я хотела, чтобы вы прекратили поиски. Деньги я верну вам хоть сейчас.

— Старая дура, не нужны мне твои деньги, — почти ласково сказал Мезальянц. — Эти предметы не для соплежуев вроде тебя и твоего полуидиотичного внука. Лопата — чтобы копать, пистолет — чтобы убивать, и всякий предмет имеет свое назначение и должен работать. И он будет работать. Хотя бы потому, что я не зря свою рабо…

Он едва не захлебнулся вином, которое плеснула ему в лицо Барбара. Но хуже всего… хуже всего было то, что вино попало под очки. Мезальянц грязно выругался, стряхнул очки на пол и начал яростно тереть глаза.

— Каким бы вы ни чувствовали себя великим и могущественным, — услышал он, — вы навсегда останетесь жалким мелким засранцем. Деньги за вино на столе, сдачу оставьте себе.

Мезальянц слышал шум зала, стук каблуков, а сам только и думал: заметила эта стерва или нет? Видимо, не заметила, и то хорошо.

Он почти на ощупь вернулся в свою каюту и вынул из глаз контактные линзы — голубую и зеленую. Дрожите, любезная Барбара Теодоровна, дрожите, ожидайте землетрясения. Напугайтесь сама, напугайте всех, кого посчитаете нужным.

Вот то единственное, что так угнетало Ивана Ивановича, — он так и не успел справиться с уродом. На самом деле можно было грохнуть и Кругловых тоже, но Ивану Ивановичу хотелось раздавить этого сноба и чистоплюя морально, сделать так, чтобы Егор добровольно расстался со своими цацками. Противно было, что Егор чувствовал себя сильнее Мезальянца, но еще противнее — что сам Мезальянц чувствовал свою ничтожность перед уродом.

А должно быть наоборот.

Вот она, цель. Какой дурак Мезальянц был, не стоило так быстро выходить из игры. Вернее, он так думал и других убедил, что вышел. А на самом деле просто взял тайм-аут. А вот теперь снова выходит на ринг, и теперь-то он победит.

Едва ли не каждую неделю Иван Иванович менял дислокацию. То он в Барселоне, то в Венеции, то в Египте, то в Италии. Корсика, Крит, Мальорка. Только сейчас Мезальянц понял, почему никуда не уезжал из Средиземноморья. Не из-за климата или роскошных курортов, нет! Он, словно акула, кружил вокруг близнецов. Его интересовала Хайфа, старинный город на берегу Средиземного моря. Разумеется, близнецы могли быть в любом другом месте, но они были немного евреями, и мать их, как говорил Егор, жила в Хайфе… Иван Иванович решил, что поиски надо начинать именно там.

Глупости, Мезальянцу вовсе не нужна жизнь близнецов. Все просто, как у Пушкина: увидеть страх в глазах того, кто смотрел на тебя свысока, и потом уйти. Егор ничего не боялся по той причине, что ему и терять было нечего: брат-идиот да собственная никчемная жизнь.

В этом было нечто странное: ведь и Мезальянцу тоже нечего было терять, однако Егор не боялся Ивана Ивановича, а Мезальянц испытывал какую-то непонятную растерянность перед близнецами. Нет, он не боялся, что Круглов будет использовать предметы, — он слишком чистоплюй. Смущала как раз эта сила — упираться воздействию предмета.

Но он найдет способ добраться до близнецов. На этот раз он не только сломит их упрямство и не только напугает, но и заберет то, что по праву принадлежит ему.

5

Ехать было не то чтобы далеко, но утомительно. Таксист на желтой «Победе» легко распознал в пассажирке русскоговорящую.

— Вам в Дэнию надо! — обрадовался он, услыхав адрес. — Я вас довезу. Вы не смотрите, что моя ласточка такая старая, она любой «шевролет» делает на ровной дороге.

Барбара Теодоровна закатила глаза, но отказываться от услуг не стала. Город вроде небольшой, как-нибудь дотерпит.

Машина и впрямь ехала весьма быстро, хотя и не чрезмерно. Водитель — в ермолке и с пейсами, как настоящий еврей, — ехал и рассуждал о жадности и глупости.

— Вы спросите меня: Семен Семенович, кем вы работали в Союзе? Нет, вы спросите!

— Кем вы работали в Союзе, Семен Семенович? — обреченно спросила Барбара Теодоровна.

— А я вам отвечу: в Союзе я был уважаемым человеком. Семен Семенович Вайберхельд в Союзе вообще и в Ялте в частности, даже в самой Дубровке был в почете, и его на все свадьбы звали в качестве дорогого гостя. Склад радиотоваров — это вам не федеральный банк, это серьезное учреждение, абы кого им руководить не поставят!