– Как с чего спросил? – изумился я. – На нас сегодня без каких-либо объяснений напали трое лбов. Мне бы очень хотелось знать причину, из-за которой я пострадал. – И я в подтверждение того, что действительно получил кое-какие повреждения, дотронулся до распухшего носа.
– Нет, Игорь, я ее не знаю, – потупившись, призналась Нина. – Во всяком случае, я не давала повода этой компании приставать к нам.
– И у тебя даже нет предположения, с чего это вдруг мужики набросились на нас? – продолжал я настаивать.
Потирая впалые скулы и длинный подбородок, Стороженко на несколько секунд задумалась. Неожиданно лицо ее прояснилось.
– Может быть, это были обычные грабители? – подкинула она мне идею.
Но я ее отверг:
– Глуповато как-то нападать втроем на четверых, пусть даже двое из них женщины. – Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями и поточнее сформулировать свои ощущения, возникшие у меня там, в парке, во время приближения к нам компании молодых мужчин. – Они, как мне показалось, хотели нас жестоко избить, будто наказывая за что-то.
– То, что трое хотели ограбить подвыпившую компанию, имевшую численное превосходство, ты не допускаешь. А вот то, что те же трое хотели в наказание за что-то избить сразу четверых, то это, с твоей точки зрения, возможно, – подняла меня на смех Нина.
– Конечно! – возразил я довольно эмоционально. – Банальные грабители не станут нападать на превосходящие силы противника, а вот бойцы-профессионалы, или «быки» в просторечье, желающие запугать или наказать своих жертв, запросто могут. На то они и профессионалы.
Нина посмотрела на меня недоуменно:
– Странная какая-то логика. А вдруг они «быки»-профессионалы, решившие заняться грабежом?
Честно говоря, я и не знал, что возразить.
– Ну-у, – протянул я нерешительно. – Уровень не тот. Заставить этих троих физически подготовленных бойцов заниматься грабежами, все равно что… – я запнулся, подбирая подходящий аргумент, – все равно что… э-э-э, заставить элитную проститутку заниматься своим ремеслом на вокзале… Вот!
Актриса выставила перед собой кулак и оттопырила большой палец.
– Отличное сравнение! Я бы даже дальше пошла, выстраивая поэтические образы, и сказала бы, что заставить этих бойцов заниматься грабежами, все равно что заставить «вора в законе» тырить по карманам мелочь.
Я невольно хмыкнул:
– Тоже верно. Но не будем гадать, кто они и чего от нас хотели, а обратимся к Юре. Возможно, он что-то знает о напавших на нас людях.
– Почему именно Юра? – заинтересованно спросила актриса, поправив разъехавшиеся полы короткого и довольно откровенного халатика, в который она успела переодеться, пока я принимал душ.
– Да потому, что ни ты, ни Оля, которую я спрашивал относительно этих «быков», понятия о них не имеете.
– Тут в умении логически мыслить тебе не откажешь, – с иронией сказала Стороженко и вдруг засуетилась: – Надо бы Оле позвонить, поинтересоваться, как там здоровье Юры.
Она сходила в прихожую, достала из сумочки мобильный телефон, вернулась в кухню и, вновь усевшись за стол, набрала номер Шермановой. Перекинувшись несколькими фразами с Олей, хозяйка квартиры отключила телефон.
– Короче, врачи приехавшей «Скорой» оказали Юре медицинскую помощь и повезли в больницу, – сообщила Нина с кислой миной и положила телефон на край стола. – Олю в машину «Скорой» не посадили. Куда его повезли, она не знает. Отправив Тычилина на «Скорой», она поехала домой.
– И как он? – глотнув соку, спросил я.
Нина пожала плечами:
– Вроде оклемался.
Я вздохнул и посочувствовал:
– Да уж, у Юры об этом дне останутся светлые воспоминания. В общем, давай-ка, Нинок, выпьем за то, чтобы он поскорее выздоровел.
Стороженко возражать не стала. Я налил еще по рюмке коньяку и со смаком выцедил свою порцию. У меня и после первой-то рюмки потеплело на душе, а после второй стало совсем хорошо. А чего мужику еще в жизни надо? Пару рюмок коньяку да красивую женщину, желательно каждый раз другую. Пару рюмок коньяку я уже выпил, «другая», а в данном контексте лучше сказать «новая», рядом сидит, ну, а насчет красивой… так где же ее сейчас искать? Да и не такая уж страшная эта актриса, какой мне показалась, когда я увидел ее впервые на фотографии. Видимо, снимок тот неудачный был. Зато какие дивные глаза! Боже мой! Не глаза, а бездонное ночное небо! А эти цыганские волосы! Блестящие, словно атласная черная ткань, тяжелые, будто грозовое облако, пышные, как взбитый крем!
Словно прочитав мои мысли, Нина развязала веревочку, перехватывающую на затылке волосы и, тряхнув головой, распустила их по плечам.
Я почувствовал, как от избытка чувств физиономия у меня начинает лосниться, глаза становятся влажными и маслянистыми, а челюсть отвисает. Все, Игорек, пора баиньки.
Я кашлянул, прочищая пересохшее вдруг горло:
– Где тут у вас кровать? Я спать хочу!
Стороженко подхватилась и раскудахталась, как снесшая яичко курочка:
– Ах, да, конечно, Игорь, извини. Ты, наверное, очень устал после драки. У меня совсем вылетело из головы, что тебе следует отдохнуть. Пойдем, пойдем, я тебе постелю.
Я тяжело и сонно поднялся и пошел вслед за хозяйкой квартиры по коридору в дальнюю комнату. В ней стоял большой складной диван. Вместе с Ниной мы разложили его, а потом молодая женщина начала стелить мне постель. И пока она раскладывала простыню, засовывала одеяло в пододеяльник, взбивала подушку, в голове моей вертелись строчки стихотворения Роберта Бернса.
…Был мягок шелк ее волос
И завивался, точно хмель.
Она была душистей роз,
Та, что постлала мне постель!
А грудь ее была кругла.
Казалось, ранняя зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма…
…Ну, и далее все произошло ровно так, как описано в знаменитом стихотворении великого шотландского поэта. Постелив постель, Нина не ушла в спальню. Я подошел к ней сзади, обнял и, просунув свои руки у нее под мышками, стал нежно гладить ее грудь, ласкать твердеющие соски. Молодая женщина не стала противиться моим ласкам. Она глубоко и судорожно вздохнула, подняла вверх руки и, обхватив ладонями мою голову, стала, в свою очередь, гладить меня по волосам. Наверняка по ее лицу, которое я в этот момент не видел, блуждала блаженная улыбка, а глаза были закрыты. Наконец, молодая женщина повернулась ко мне, и наши уста слились в долгом и страстном поцелуе. А потом головы наши закружились, мысли спутались, и мы рухнули на диван…
Утром я проснулся оттого, что по квартире разносился запах готовящейся пиццы, а когда открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. Однако минуту спустя вспомнил события вчерашнего дня и особенно ночи и сладко потянулся. «Боже мой! А я, оказывается, еще тот развратник! – подумал я, журя себя за выкрутасы, которые проделывал ночью в постели с хозяйкой квартиры. – Да и Нина хороша! Фантазерка в сексуальных утехах, однако!»