– Вот так-то! – произнес я удовлетворенно и немного ослабил давление пальцев в нос. – А теперь слушай, красавчик! Если, к твоему несчастью, твое алиби не подтвердится, более того, окажется, что это ты упер бриллианты, то тебе лучше не попадаться мне на глаза – измордую так, что мама родная не узнает. Понятно?!
– Д-д-д-а-а! – с трудом сумел выговорить звукооператор.
– Ну, вот и молодец, – похвалил я и вытащил из носа Малютина пальцы. Они оказались мокрыми. Видать, красавчик страдал насморком. С брезгливым видом я тщательно вытер пальцы об идеальной чистоты рубашку пребывавшего в шоковом состоянии звукооператора, затем поправил его разлохматившиеся щегольские усики и похлопал ладонью по щеке. – Бывай!
Я тихонько вышел из звукооператорской и осторожно прикрыл за собой дверь. Все еще ошарашенный моими действиями Малютин не проронил ни слова.
Нина стояла в конце пустынного коридора и с нетерпением поджидала меня. Заметив мою персону, встрепенулась и устремилась навстречу.
– Ну, что там?! – Глаза молодой женщины светились от любопытства.
Я сделал удивленное лицо.
– А что?! Встреча прошла на высоком дипломатическом уровне. Женя ответил на все мои вопросы.
– Уф-ф, – не скрывая облегчения, выдохнула актриса. – Слава богу! А то я тут стояла, переживала.
И чего это она нервничает?
– А в чем дело-то? – спросил я заинтригованно.
Нина взяла меня под руку, и мы пошли к двери.
– Да понимаешь… – выставила она свой острый подбородок и, поглаживая его, в раздумье проговорила: – Женька, когда сегодня узнал от меня, кто ты на самом деле и чего хочешь, наотрез отказался с тобой встречаться.
В этот момент мы дошли до конца коридора, и я открыл дверь.
– Ха! – воскликнул я невольно, реагируя на сообщение актрисы, и пропустил ее вперед себя на лестничную площадку. – Это наводит на кое-какие мысли!
Проходя в дверь, Нина вильнула всем своим худосочным телом, отвергая, таким образом, мои инсинуации в адрес звукооператора.
– Глупости! Женька не хотел с тобой встречаться вовсе не из-за того, что в чем-то виноват. Просто он… – Актриса, прежде чем ступить на первую ступеньку, задержалась на лестничной площадке и взглянула на меня так, словно прикидывала, стоит мне открывать тайну или нет. Решила, стоит. – В общем, я с таким воодушевлением рассказывала о тебе и просила поговорить с тобой, что нетрудно было догадаться об испытываемых мной к тебе чувствах. Женьке это не понравилось.
Я отпустил дверь, она под действием «доводчика» медленно и плавно стала закрываться, и пошел рядом с начавшей спускаться по ступенькам актрисой.
– А что, этот великий и могущественный звукооператор до такой степени запугал весь театр, что здесь без его ведома никому ни с кем и переспать нельзя?
Хоть на лестнице было темновато, я все равно заметил, как лицо Нины покрылось румянцем.
– Ну-у… – замялась она. – Видишь ли… в общем… мы с ним как-то, где-то…
– А-а-а! – сообразив, в чем дело, рассмеялся я. – Красавчик, как и я, извращенец, любит анорексивно-стройных девиц! – Пользуясь случаем, что нас никто не видит, я в подтверждение тому, что действительно испытываю слабость к вышеупомянутым особам женского пола, схватил Нину пониже спины пятерней.
– Да ну тебя! – воскликнула молодая женщина и, обороняясь, оттолкнула мою шаловливую руку, однако, судя по вспыхнувшим веселым огонькам в прекрасных глазах, была не прочь со мной позабавиться, но только в другом месте.
Я вдруг стал серьезным:
– А сейчас вы с Женей как? Не балуетесь? Я собственник. Мужчина старой закалки – не как нынешняя молодежь, за вечер в одной компании партнеров меняет по нескольку раз. Если встречаюсь с женщиной, то не потерплю в постели третьего.
Актриса тоже стала серьезной:
– Женя и сейчас не против, но я не хочу. Перегорело все.
Я почувствовал, что дальше развивать эту тему не следует, все же хоть и принадлежу к спортсменам, считаемым в нашем обществе тупыми, такт кое-какой имею.
Здороваясь с изредка встречающимися нам людьми, мы иным в отличие от прошлого раза путем прошли по театру и снова оказались в том самом коридоре, где расположена гримерная знакомой мне группы кукольников.
– Мне присутствовать во время твоей беседы с Олей или здесь подождать? – останавливаясь возле закрытой двери в гримерку, спросила Нина.
По поводу ответа на вопрос размышлял я недолго. Раз уж удалось по душам поговорить несколько минут назад наедине с мужчиной, то с женщиной – сам бог велел.
– Подожди, пожалуйста, здесь, – попросил я и, видя по потускневшему лицу молодой женщины, что ей не очень-то хочется оставаться в коридоре, добавил: – Не обижайся. Я постараюсь быстро.
С этими словами я проскользнул в комнату и плотно прикрыл за собой дверь.
Шерманова, одетая в синие джинсы и бежевую блузку, сидела на своем месте для гримирования и с хмурым видом смотрела на свое отражение в зеркале. Верхняя часть ее лица по-прежнему оставалась не лишенной приятности: все тот же округлый нос, все те же карие, чуть навыкате глаза, все тот же выпуклый лоб и те же шелковистые брови, а вот нижняя изменилась. Овальный подбородок после удара героико-монументального распух, сместился в правую сторону, губы там увеличились в размерах, отчего исказилась линия ее красиво очерченного рта. Да-а, было отчего хмуриться.
– Привет! – сказал я невеселым, соответствующим настроению Шермановой тоном.
Оля глянула на меня в зеркало.
– Здорово! – соревнуясь со мной в том, чей тон окажется унылей, ответила она.
Я приблизился к Оле.
– Поговорим?
– Валяй! – бесцветно проговорила актриса, повернулась ко мне и указала глазами на соседнее кресло. – Садись.
– Премного благодарен. – Я опустился в кресло, не зная, с чего начать разговор. Чувствовал я себя неловко, будто был виноват в том, что Шерманова получила по физиономии, а студенистый так вообще по полной программе огреб. Хотя косвенно, наверное, был виноват – ведь это же я потащил компанию в ресторан, после посещения которого произошла драка.
– Болит? – спросил я, имея в виду распухший подбородок Шермановой.
Оля дернула здоровой половиной лица, выражая безразличие к своей потерявшей «товарный» вид физиономии.
– Ерунда… – ответила она и, интересуясь, в свою очередь, моим припухшим носом, спросила: – А у тебя как?
Я махнул рукой.
– Болит немного, но скоро пройдет.
Вялая до этого мгновения Шерманова вдруг оживилась:
– Ты знаешь, из всех нас не пострадала одна Нинка. Интересно, как это так получилось?
Мне показалось, что Оля для чего-то очень хочет бросить на Стороженко тень.