Магазин, по всей видимости, принадлежал кавказцам. Среди немногочисленной публики, шатающейся с корзинками и тележками по торговому залу, попадались смуглые небритые лица, явно кавказской национальности, которые, судя по зорким взглядам, вели контроль и учет товара на полках и присматривали за покупателями. Одно такое небритое лицо прогуливалось на выходе из магазина вдоль трех касс.
– Здравствуй, брат! – Я подошел к парню. – Дядьку позови!
К моему немалому изумлению, попал я в точку. У парня действительно в магазине работал дядя. Охранник подошел к перилам, разделяющим площадку для входа-выхода от торгового зала, и что-то крикнул на родном языке, обращаясь к кому-то невидимому в глубине магазина. Из набора непонятных для меня слов я разобрал лишь одно: «Мурзабек», являющееся, по моему разумению, именем человека, к которому обращались.
На зов охранника из-за ряда стеллажей, заваленных товарами, выглянул колобок с круглыми глазами, большим носом и небритой физиономией.
– Добрый день, я вас слушаю! – с едва заметным акцентом изрек колобок, заученно улыбаясь.
– Добрый день, Мурзабек! – проговорил я радушно, будто колобок был моим давним товарищем, с которым мы сто лет не виделись и вот наконец-то повстречались. А старым добрым друзьям-кавказцам – насколько я знаю по книгам и фильмам обычаи горцев – принято интересоваться делами друг друга. – Как жена, как дети? Все ли здоровы в семье?
Не знаю, польстило ли дяде охранника мое такое откровенное подхалимство, возможно, да, потому что он улыбку со своего лица не прогнал и все так же вежливо ответил:
– Спасибо, дорогой, все в порядке, чего и вам желаю. Вы что-то хотели, да?
– Я бы, Мурзабек, хотел посмотреть запись с камеры видеонаблюдения вашего магазина за прошедший вторник, – назвал я, наконец, причину своего визита в «Грошик».
– Вы полицейский, да?
– Нет, я частное лицо.
– В таком случае, брат, нам говорить не о чем. – Колобок повернулся ко мне задом и собрался было слинять, но я произнес заветную фразу, против которой не сможет устоять ни один торгаш:
– Я заплачу!
Реакция у колобка была отменной. Он крутанулся вокруг своей оси.
– Сколько?!
Попался, друг! А еще сбежать хотел! Все вы, торгаши, одним миром мазаны – не можете устоять от соблазна на халяву денег срубить.
– Тысяча! – Я ухмыльнулся: – И не делай, Мурзабек, такие счастливые глаза. Речь, разумеется, идет о рублях.
Колобок с разочарованным видом протянул:
– Всего-то!
– А ты сколько хотел? – искренне удивился я. – Миллион, что ли?
– Я бы и от полмиллиона не отказался, дорогой, – с плутоватым выражением лица заявил колобок. – Но с тебя десять тысяч возьму.
– Всего-то?! – в свою очередь, с иронией протянул я, и как человек, делающий щедрый жест, проговорил: – Ладно, даю полторы тысячи.
– Пять, – с невозмутимым видом изрек колобок и протянул жирную ладошку, для того чтобы мы с ним ударили по рукам.
Я проигнорировал ладонь хитрована и покачал головой.
– Имей совесть, Мурзабек! – сказал я укоризненно. – Я же ничего не покупаю, а ты ничего не продаешь. Мне просто нужно посмотреть кусочек видеозаписи на пять минут, вот и все. Из воздуха деньги делаешь.
– Видеозапись тоже товар, – поиграв бровями, возразил плут и убрал протянутую руку. – Ведь мы ставили оборудование, старались, деньги вкладывали…
Достал меня этот коммерсант. Я начал терять терпение:
– Как хочешь, мог бы полторы тысячи за свою запись получить, а так оставайся ни с чем! – С этими словами я решительно повернулся и пошел прочь от ограждения.
– Эй-эй-эй! – обеспокоенно воскликнул колобок, осознав, что халявные деньги ускользают у него из-под носа. – Четыре, брат!
Не поворачиваясь и ни слова не говоря, я вскинул вверх два пальца.
– Шайтан с тобой, три! – запаниковал Мурзабек, видя, что я по-прежнему удаляюсь, все так же держа два пальца вверх.
Я опустил ладонь, обошел стоявшего на дороге и с любопытством наблюдавшего за нашими с колобком переговорами племянника Мурзабека и взялся за ручку двери.
– Ладно, ладно, две! – сдавшись, крикнул колобок.
Я отпустил ручку двери, вновь обошел охранника и скорым шагом приблизился к Мурзабеку.
– Хорошо, давай показывай свое видео!
Мурзабек стоял в нерешительности, он явно хотел мне что-то сказать.
– Слушай, дорогой. – Он замялся. Негоже кавказскому мужчине излишнее любопытство проявлять, но колобок не удержался и проявил: – А зачем ты хочешь видео посмотреть?
– Слушай, Мурзабек! – проговорил я тоном снизошедшего до разговора с лавочником нувориша. – Давай договоримся так: либо я плачу тебе деньги и ты, ни о чем не спрашивая, показываешь мне запись с видеокамер наблюдения, либо я тебе ничего не плачу, мы смотрим с тобой видео, и я по ходу просмотра отвечаю на все твои вопросы. А то ты хочешь и запись продать, и на халяву информацию получить.
Мурзабек промолчал. Он надул свои толстые губы и щеки, всем своим видом выражая недовольство и обиду.
– Идем за мной! – буркнул он, повернулся и, более не глядя на мою персону, стал удаляться в глубину магазина, тряся отвисшим, будто у хомячка, задом.
Я обогнул ограждение и пристроился в кильватер к рассекавшему между полками с товаром колобку. При своей крупной шарообразной фигуре Мурзабек на удивление легко передвигался по торговому залу, ловко лавируя между плотно стоящими друг к другу стеллажами.
Мы прошли в конец магазина и нырнули в неприметную дверь, ведущую в служебные помещения. В длинном полутемном коридоре по обе стороны от него располагались двери. Мурзабек толкнул крайнюю правую. Дверной проем был до того узким, что я усомнился, сможет ли колобок протиснуться в него… Но нет, бочком, поджав живот и зад, проскользнул. Половину комнатушки-клетушки занимал стол, на котором размещались видеозаписывающая аппаратура и большущий монитор. За столом никто не сидел, по-видимому, штатного видеооператора в магазине не имелось, его роль выполняли наиболее продвинутые в электронике люди, что колобок и подтвердил.
– Я не очень-то хорошо разбираюсь в этой аппаратуре, брат, – как-то виновато проговорил он, пропуская меня в тесную комнату. – Сейчас позову парня, он сделает все, что нужно.
С этими словами Мурзабек достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрную рацию и сказал в нее несколько слов на родном языке. В ответ сквозь эфирные помехи прозвучал мужской голос, а минуту спустя в комнату, где и так было тесно стоять вдвоем с толстым колобком, втиснулся еще один небритый. Мурзабек объяснил ему на родном языке, что от него требуется, и парень уселся на стул за пульт системы видеонаблюдения.
Мне места в комнатке уже не хватило, и я встал за ее порогом, устроившись за спиной парня. Дверь в помещение из-за избытка в ней людей не закрывалась.