Тимур Муратов родился где-то в среднеазиатских степях, его мать была наполовину русской, про отца он никогда не вспоминал, по достижении совершеннолетия самостоятельно переменив в паспорте национальность по матери. В лице мальчика в результате смешения многих кровей причудливо переплелись мудрость Востока, огненная пряность черт истинного горца и европейская утонченность. У Тимура были жесткие черные волосы и миндалевидные карие глаза. Но лицо продолговатое, нос прямой, губы литые, похожие на лук с натянутой тетивой, на высоких скулах — карий румянец. Он был тонким, гибким и очень сильным, с точными движениями и незаметной, но крепкой мускулатурой. Его глаза Людочка называла загадочными.
В самом деле, что можно понять, заглянув туда, где зрачок почти сливается с темной радужной оболочкой? Попытаться с точностью определить цвет, достигнуть зыбкого дна, стараться выплыть и все равно утонуть, потому что какая-то тайная, слепая сила все равно затягивает вглубь.
Выплыть Людочка не сумела. Она влюбилась в Тимура всерьез, с первого взгляда, и некоторое время молча страдала. Но папа Сальников разъяснил, что у всякого произведения искусства, даже у шедевра, есть своя цена. Его дочь оскорбилась, но все-таки сделала Тимуру намек, что он интересен. Через месяц Тимур Муратов признался Людочке Сальниковой в пламенной любви.
Людочка поверила, как верила когда-то в то, что она прелестная девочка. Сначала подыгрывая, потом всерьез, потому что игра становилась все интереснее и увлекательнее. В самом деле, а почему бы Тимке ее не любить? Хорошо бы, конечно, сесть на диету и сбросить килограммов пять. Но как же кушать хочется! Особенно вечером, когда нельзя. Не рекомендуется. Ну и пусть!
Хорошо бы еще переменить прическу. Но как жаль расставаться с хорошенькими каштановыми кудряшками! По-детски, до плеч, с челочкой. Ну и пусть! Она же Людочка. Лю-доч-ка. Прелестная девочка. Серые глазки, вздернутый носик, губки бантиком. Пусть взрослеют те, у кого жизнь тяжелая. Кому не досталось ни такого папы, ни такого мужа. Потому что битву за Тимура Людочка у папы Сальникова выиграла, хотя и с большим трудом.
Как ни странно, но помогла в этом Людочке мачеха. Такая, казалось, жадина, а включить в семейный бюджет Тимура не поскупилась. Как-то раз после ужина на даче, раскинувшись в шезлонге возле шикарного бассейна и разглядывая жениха падчерицы, разгуливающего в открытых плавках, синеглазая акула вдруг капризно протянула:
— Ка-акой интересный! Мишунчик, вокруг тебя должно быть как можно больше красивых людей! Твой рейтинг…
Почему-то при слове «рейтинг» мачеха смотрела куда-то ниже резинки плавок на объемном животе драгоценного мужа. И преуспевающий политик погрозил молодой жене пальчиком:
— Вар-вар-вар-варра!
И дал согласие на брак. Людочка усмехнулась и чуть было не показала Варьке язык. Если рассчитывает заигрывать с Тимкой, пусть не забывает про рейтинг. Когда речь идет о собственной карьере, политики становятся весьма принципиальными людьми. Но синеглазая акула была неглупа и осторожна, и если разговаривала с мужем своей падчерицы, то делала это с очень серьезным лицом и в присутствии посторонних. Не давая папе Сальникову ни малейшего повода для ревности. Да и Тимур слушал ее очень внимательно. Особенно последнее время.
А Людочка наслаждалась своим безоблачным счастьем. Она вдруг поверила в Тимкину любовь, а поверив, поняла, что до сих пор жила не на небесах, а где-то возле этого самого рая. Настоящий рай оказался гораздо приятнее ежедневного безделья и восхитительных пирожков, которые по-прежнему появлялись по выходным на столе у папы Сальникова. Настоящий рай, это был… настоящий рай.
Он открывал свои врата для Людочки прямо с утра, с теплой, душистой постели, где рядом с ней сладко потягивался владелец совершенного смуглого тела. Точность движений была у Тимура в крови, он увлекался восточными единоборствами, но по воскресным дням так же охотно ходил с Людочкой на теннис. Среди людей ее круга это было модно.
Выслушав утреннюю серенаду любви и поставив в ней последний аккорд горячим поцелуем на сладких губах мужа, Людочка летела на кухню готовить ему завтрак. Хозяйкой она была никудышной, но Тимур охотно проглатывал подгоревшую яичницу с беконом, запивал это крепким кофе и улыбался, никогда не допуская свет этой утренней улыбки в свои загадочные миндалевидные глаза:
— Спасибо, малышка. Все отлично.
«Прелестная девочка», — тут же звенел серебряный колокольчик в кудрявой Людочкиной голове.
«Пре-лест-ная, пре-лест-ная», — летели брызги воды, струя которой звонко разбивалась о фарфоровые тарелки в раковине.
«Пре…» — хлопала дверца буфета.
«…лестная, лестная», — подтверждал платяной шкаф, откуда Людочка брала костюм вслед за Тимуром.
Утро закончено, муж пошел в гараж, за машиной. Счастливая Людочка быстренько подкрашивалась и причесывала каштановые кудряшки. Они опять опоздают. Ну и пусть. У них с Тимуром медовый месяц. Уже целых полгода… Год… Два…
…Почему-то с самого начала он не хотел детей.
— Надо немного пожить для себя, — часто слышала Людочка.
Она охотно соглашалась, потому что по-другому жить и не умела. Какие дети, когда она сама до сих пор прелестная девочка? Ей еще хочется веселиться и шутить. Есть лимоны с солью, менять помаду в тюбиках у сотрудниц агентства, которые, подкрашиваясь у зеркала в туалете, постоянно недоумевали: не мой цвет.
Тимур смеялся над Людочкиными шутками первым и громче всех. Она была счастлива оттого, что у мужа такое замечательное чувство юмора. Ну в самом деле, разве не смешно в честь первого апреля взять и вытащить шарики из всех мышей в офисе? Людочка даже не поленилась встать ради этого пораньше и приехать на работу первой. Телефоны надрывались, компьютеры призывно гудели, а девочки бегали по комнатам в поисках каких-то шариков, которые предусмотрительная Людочка спрятала в ящик своего собственного стола.
Самая умора была потом, когда новенькая, получив наконец свой шарик, возилась с мышью и чуть не плакала. Она видела компьютер второй раз в жизни и боялась его, как огня. А клиент на том конце провода грозно требовал от девочки информацию. Людочка же, владелица фирмы и суровая начальница, грозно взирала из-за своего стола на испуганную девчонку, изо всех сил сдерживая смех. С первым апреля!
Мышь для новенькой наладил Тимур. При этом он тоже улыбался, но в его загадочных миндалевидных глазах было так темно, что Людочка впервые задумалась: о чем же ее замечательный муж думает на самом деле? Вечером, в машине, она спросила его:
— Правда, Тимка, было очень весело?
Он не ответил, сделал вид, что целиком сосредоточен на дороге. В тот день шел мелкий дождь, было скользко, и на кольцевой, по которой они ехали, случилось много аварий. Но Людочка не унималась и по-прежнему искала подтверждения тому, что она — прелестная девочка.
— Тимка! Тебе было весело?
— Ты же видела, что я улыбался, — неохотно сказал муж.