Подожди, я сейчас все расскажу. Молодой человек, это все? — крикнула мачеха парню, выносящему из дверей вторую коробку.
— Пока все. Принтер уже в багажнике, мышь, колонки и клавиатуру я скотчем сюда же, к системному блоку, прикрепил. — Он осторожно стал пристраивать еще одну коробку в багажник «Ниссана». Люда не выдержала, с другой стороны заглянула туда же:
— Ого! Лазерный принтер! И монитор семнадцатидюймовый, с плоской трубкой! Глазки, Варвара, бережешь?
Мачеха сунула несколько купюр парню, довольно улыбнулась, оглядев покупку:
— Ну что ты пристала? Да, я продала свою старую машину. Ей уже целых семь лет! Добавила денег и купила новую. И компьютер купила. Между прочим, не ты ли меня недавно спрашивала про двоюродного брата? Про Глеба?
— Про Глеба? Я?
— Да ладно, не прикидывайся. Не такая уж я была пьяная. Ха! С двух рюмок коньяку! Только никак не могу понять, когда это вы с ним встречались? А его спросить забыла.
— Когда спросить? — похолодела Люда.
— Позавчера.
— Как это позавчера?
— А вот так. Ты спрашиваешь, откуда у меня деньги? Глеб привез. Много. Сказал, что должен моему Леше двадцать тысяч долларов. И что начал наконец хорошо зарабатывать. Мол, готов постепенно отдать долг.
— Подожди, какому Леше? Тому, которого убили, что ли?
— Ну да. Моему первому мужу.
— А ты здесь при чем?
— А у Леши родственников больше нет. Год назад его мать умерла. Вот Глеб и решил, что расплатится со мной. С Лешиной женой. Первой и единственной. Ведь мы с Лешей как раз перед его смертью вновь сойтись хотели. Глеб сам нас и мирил.
«Ах ты, юродивый, юродивый! — подумала Люда. — Ничему тебя жизнь не научила! Варька-то на твои денежки машину себе новую купила! Не в коня корм, нет, чтобы целиком в дело вложиться». И, вновь не удержавшись, спросила:
— Он что, ненормальный?
— Нормальный, нормальный! — рассмеялась мачеха. — Повзрослел, возмужал. Сделался такой уверенный в себе, важный. Говорит, бизнесом стал заниматься.
— Кто?! Глебушка?!
— И все-таки когда вы встречались?
— Не твое дело, — отрезала Люда.
— Ах, ах, ах! Вот увижу его еще раз и спрошу. Он мне еще не весь долг отдал.
— А ты эти деньги уже своими считаешь? — усмехнулась Люда.
— А почему бы нет? — Мачеха с удовольствием оглядела новенький «Ниссан».
— Скажи, а он не женился?
— Глеб? Да тебе-то что?
— А дети у него есть?
— Он ничего не сказал. Привез деньги, отдал, уехал. Сказал, что никого из родственников и бывших знакомых не хочет видеть.
— Он очень изменился, да?
Мачеха пожала плечами:
— Мой двоюродный братец всегда был каким-то странным. А теперь стал почти нормальным. Последняя его странность — этот долг. Никто бы с него и не спросил.
— Что ж, Варя, прими и пользуйся. Удачи тебе.
Люда развернулась и пошла к своей машине.
— А телефон? — крикнула ей вслед мачеха. — Твойтелефон?
— Твой сервисный центр теперь в этом здании, туда и звони, — рассмеялась Люда и поспешила уехать.
Еще одна такая случайная встреча, и у нее появятся серьезные проблемы. Не хватало еще, чтобы мачеха начала выяснять у Глебушки обстоятельства его знакомства с падчерицей! А заодно рассказала бы о собственной встрече с ней спустя столько лет. Уж кто-кто, а Глебушка в Людиной жизни не должен появиться. Никогда.
…Вещи из старой двухкомнатной квартиры были временно перевезены на дачу, построенную еще родителями Людиного мужа, Евгения Борисовича Якушева. Это был большой деревянный дом, двухэтажный, добротный, с мансардой и двумя просторными террасами, одна из которых теперь была заставлена коробками. Свободным от старой мебели и этих коробок остался только второй этаж, и Люда поселилась там, купив себе еще один обогреватель. Она уже поняла, что лета в этом году не будет, потому что июль подошел к концу, на пороге стоял август, а небо над Москвой по-прежнему хмурилось. Тучи втягивались сюда, словно в гигантскую воронку, не оставляя солнцу никаких шансов.
В новой квартире целыми днями работала бригада мастеров, а Якушев мотался по магазинам и выбирал по указке жены новую мебель. Люда жила в ожидании, как на вокзале — от одного поезда до другого. Тот, другой поезд должен был отвезти ее к новой жизни, но куда было девать скопившийся старый багаж?
После отпуска ее отношения с Леней сделались прохладными. Мальчик обиделся, Люда это чувствовала. Как заметил Валентин, пока еще все Ленечкины переживания легко читались на его лице. Мальчик еще не научился улыбаться тому, кого лучше было бы послать к черту. Люда боялась, что парень захочет уволиться. Но, видно, родители ему этого не разрешили. Он по-прежнему приходил каждый день на работу, и Люда решила с ним помириться. Сейчас ей было очень страшно дожидаться своего опаздывающего поезда одной, в доме, забитом коробками, в пригороде, надолго застрявшем в гнилом лете, напоминающем дождями тоскливый, затянувшийся сентябрь.
— Леня, у вас есть дача? — спросила как-то она.
— Угу. — Он отвернулся к монитору, делая вид, что очень занят работой.
— Я тебя чем-то обидела?
Она подождала ответа, потом поняла, что его не будет. Примирительно сказала:
— Мы друг друга не поняли. Тебе надо больше времени с ровесницами общаться.
— Я общаюсь. — Леня оторвался от монитора, и Люда заметила, что мальчик выглядит неважно. Щеки впалые, под глазами круги.
— Да? Общаешься? Поэтому так похудел?
— Не-а. Мама с отцом на даче. Меня от пельменей и яичницы уже тошнит.
— А ты почему не с ними?
— Далеко.
— А в выходные?
— Делать там нечего. Дождь, холодно, грядки эти бесконечные. Когда я не работал, приходилось там все лето торчать, а теперь не хочу.
— Не любишь огородные работы? — усмехнулась Люда.
— А кто их любит? Родители не понимают, что для такого удовольствия надо дожить до их лет.
— Я понимаю. Хочешь поехать в выходные ко мне на дачу? У меня нет никаких грядок, есть замечательный сад, в саду мангал, под окнами дома гамак. А сам дом большой, просторный, двухэтажный.
— И что мы будем делать? — внимательно посмотрел он на Люду.
— Отдыхать. Я тебя накормлю. Шашлыком. Хочешь?
— Мама с папой ждут, — пожал плечами Леня. — Волноваться будут.
— А мы к ним заедем. В субботу. Ну как?
— Далеко, — неуверенно сказал он, и Люда поняла, что победила. Прекрасные должны получиться выходные!