– Не знаю, дядя Антон. Я думаю, это у вас надо спросить, – и, увидев протестующе поднятую руку Калёного, закончил: – Кроме вас, я никому не говорил. Ни одна живая душа в мире не знала об этом. Только вы и я. Я вам его показал в надежде на то, что вы найдете покупателя, а вы не поняли, что мне надо. Я так думаю, что вы, дядя Антон, кому-то сказали про ожерелье, а иначе оттуда бы этот ВЯС узнал о нем. Вы же не ему говорили?

– Не ему, и я даже не знаю, кто такой этот ВЯС, – и Калёный умолк, перебирая в памяти тех, кто мог выложить такие деньги. Однако ничего путного в голову не приходило, и он спросил Сашку:

– А ты за сколько продал вещь?

– Ну, дядя Антон… кто ж такие сведения разглашает? Скажу что – много. Скажу, что не рублями. И еще в этих деньгах мое будущее, и пусть меня до смерти запытают, я их не отдам. А если я их отдам – мне тоже нет смысла жить… Я столько лет, после того как не стало папы с мамой, мечтал, что продам и буду богатым…

На этом тогда разговор и закончился. Калёный, идя домой, снова удивлялся той внутренней твердости, что проявил мальчишка. А он за долгие года «отсидок» прекрасно научился понимать, кто перед ним. Дома Калёный почти не спал. Прокачав ситуацию, он согласился со словами парнишки: он, Калёный, сказал об ожерелье Рихарду, потом тот вызвал Очкарика. Очкарика! Не обязательно, конечно, что это он, но… Но именно он новый человек, и он появился недавно!

И Калёный решил сам разобраться в этом вопросе. Но ясно одно – из дома надо валить. Завтра день на сборы, послезавтра он из Города звонит Рихарду и ложится на дно. А на следующий день арестовали Сашку по подозрению в убийстве. И только тогда Калёный вспомнил своего давнего сокамерника. Того, что так интересно говорил про антиквариат:

– Смолин… ВЯС!!! – и даже дернулся к Сашке выспросить, как выглядел тот покупатель, но было поздно. Сашка для него был недосягаем. Таким образом у Калёного оставался… И тут все посторонние мысли вылетели из головы и вернули его на грешную землю, то есть в холодный вагон трамвая. Калёного заколотило. Он увидел, как в переднюю дверь вошел мужчина и цепко оглядел полупустой трамвай. Вскоре его взгляд остановился на Калёном, и тот всей свой зэковской и не раз продырявленной шкурой понял – это по его душу.

– Вычислили, гады! – он не двинулся с места, только рука сползла к поясу и легла на рукоять ножа. Мужчина неторопливо прошелся по вагону и остановился возле Калёного.

– Гражданин, документики предъявим, – лениво потребовал тот.

«Не мент и не из наших. Спортсмен», – промелькнула мысль.

– А ты, собственно, кто такой, чтоб требовать документы?

Мужчина ничуть не забеспокоился и так же спокойно ответил:

– Не хотите, ну что ж, придется пройти, гражданин.

Калёный встал и, видя, что мужчина взглядом фиксирует его правую руку, скрытую под курткой и державшую рукоять ножа, осторожно потянул нож, и мужчина изготовился перехватить его руку – и в этот же момент Калёный резко выбросил вперед левую руку, и его указательный палец погрузился в глаз противника. Тот издал нечеловеческий крик и согнулся, закрывая лицо ладонями. В этот короткий миг Калёный успел увидеть красную струйку, льющуюся на пол, и, не теряя времени, подскочил к вагоновожатому и рявкнул:

– Тормози!!! Видишь, человеку плохо, – и ткнул рукой назад, – тор-мо-зи, – буквально прошипел Калёный и приставил нож к шее водителя. Тот совсем растерялся и резко затормозил.

– Дверь… дверь открой, – и, увидев, как поползла назад створка двери, выскользнул на темную улицу и, перебежав дорогу, скрылся в скверике. На другой улице он поймал частника и уехал в центр города. И там, выйдя на набережную могучей реки, он осознал, что идти ему некуда: все «малины» наверняка под колпаком у… Гитлера, – усмехнулся своим мыслям Калёный, – и где устроиться на недельку, он не знает. Впрочем, может, и знает. Вернувшись на центральную улицу, он нашел исправный телефон-автомат и набрал номер, после чего долго слушал длинные гудки. Только через час, уже около полуночи трубку взяли:

– Да, – ответил мужской голос.

– Здравия желаю, товарищ майор. Это вас… – но он не закончил фразу…

– Да, я узнал тебя, Антон. Проблемы?

Это был бывший майор уголовного розыска, ныне пенсионер. Нет-нет, они на связи не были, и Калёный ему не «стучал». Просто… Просто во время одного из арестов Калёный понял, что майор – вернее, тогда он был еще старлеем – порядочный человек и не подтасовал факты, чтобы поставить галочку за раскрытие и посадить Калёного. И если бы он так сделал, доказать обратное было бы невозможно. А потом, после очередной отсидки, майор помог ему с работой. Когда Калёный добрался до дома майора, был уже первый час ночи. Майор – Петр Шалунов – встретил его без особых эмоций и сразу предложил ему перекусить, но Калёный отказался. Петр уложил гостя на раскладушку и лег на диван сам и сказал:

– Рассказывай! Все рассказывай.

И Калёный рассказал и о бабушке, и о Сашке, и о том немалом сроке, что ему впаяли, и о Рихарде-Гитлере, и о том, что не понимает, как человек с инициалами ВЯС узнал об этом ожерелье, а также поделился догадкой, кто такой ВЯС, поделился и мыслями про Очкарика, что появился около Рихарда.

Майор, выслушав рассказ Калёного, долго молчал. Потом сел, достал папиросы и закурил. Докурив, он загасил окурок и сказал:

– Я тебе помогу. Мы отследим передвижения Очкарика, узнаем подробности судебно-медицинской экспертизы и еще кое-что.

– А, прости, Петр Петрович, за нескромный вопрос: как ты, пенсионер, будешь это делать?

– Да все очень просто. Дело в том, что я организовал первое в городе частное розыскное агентство, и ты будешь нашим первым клиентом. Вот так! А теперь – баиньки… устал как собака. Да, Антон, – вскоре окликнул он гостя, – не уснул еще? Ты машину водить можешь?

– Спрашиваешь, начальник, – я на лесовозах знаешь сколько…

– Отлично, ну, а не погнушаешься поработать водителем у бывших ментов? – и через минуту последовало короткое:

– Нет!

Глава 6

Калёный еще одну ночь переночевал у майора, а затем он его устроил в махонькой комнатке при «офисе» их агентства. То есть на него ненавязчиво навесили обязанности сторожа, а еще через пару дней и водителя – вручили ключи от старенького, но вполне исправного «жигуленка». Когда Калёному приходилось выезжать в город за рулем, он надевал паричок – благо был не обременен избытком волос, а еще усы и темные очки. Через недельку Шалунов сообщил, что Очкарика отслеживают, но никаких контактов с ВЯС не установлено, да и при изучении биографий выяснили, что они нигде ранее не пересекались. Кстати, подтвердилось, что ВЯС – антиквар Смолин.

Потом майор встретился со следователем, который вел дело по факту смерти бабульки, и тот коротко ознакомил майора с обстоятельствами и смерти и следствия. Здесь скажем в скобках, что и майор и следователь прокуратуры были знакомы смолоду – вместе учились в юридическом техникуме. Основой обвинения, как сказал следователь, стало заключение судебно-медицинского эксперта. Вот как Эксперт рассказывал об этом на суде, куда его вызвали по ходатайству стороны защиты: