во что нам это обойдется.
И. Губерман
Парень стоял у окна и неотрывно смотрел на тропинку, по которой пройдет Она – единственная и желанная женщина. Сумерки за окном прямо на глазах густели, и из синих, осенних, превращались в черные и непроглядные – зимние, и это его очень напрягало: а вдруг он не увидит, как Она идет. Парень в какой-то момент дернулся было выйти и встретить, но вспомнил ее строжайший наказ:
– Не вздумай встречать! Соседи увидят! Нет, нет и нет!
И вот, когда у него стало нарастать смятение – а вдруг не придет? – вдалеке, на грани ночной видимости, что-то мелькнуло, и его сердце застучало так громко, что он испугался, как бы удары этого колокола не выдали его тайну соседям. И он, еще толком не разглядев, кто это, понял – Она! Парень тут же метнулся к входной двери и чуть ее приоткрыл. В узкую щель он отлично видел входную дверь подъезда. Вот сейчас она откроется и…
* * *
Доктор Перцев был разъярен! Он только что шваркнул трубкой по телефонному аппарату так, что чуть не остался и без трубки, и без аппарата. А как не злиться, если в полночь тебе звонит следователь и милым голоском предлагает прибыть в приемный покой больницы для осмотра гражданки, заявившей, что ее изнасиловали. И напрасно он говорил – да что там говорил, орал, как простывший слон с больным хоботом, – что он уже год как не гинеколог, что он теперь терапевт и к той специальности не имеет отношения. А потом, чуть успокоившись, ядовито сказал:
– Милая Натали, как вы должно быть знаете, для манипуляций такого рода у нас есть сугубо узкий специалист – судмедэксперт! Вы разве об этом забыли? – и, не давая ей вставить и слова, ехидным голосом добавил: – Судмедэксперт – это такой врач, который…
– Спасибо, Анатолий Сергеевич, я знаю это, но доктор Огурцов не может поехать. Он спит!
Вот от этой наглости Перчик, не привыкший за словом в карман лазить, на какое-то время потерял дар речи, не в силах вымолвить ни слова, а потом, отдышавшись, сказал:
– Ну, следователь Неделина!.. Значит, так? Значит, покой этого наглого Огурца – для вас святое?.. А Перцева, значит, можно… да я… да ты знаешь, кто…
– Знаю, Толенька… и я тебя люблю! Через полчаса встречаемся, – бархатным голоском пропела Наталья Ивановна и положила трубку. Некоторое время доктор Перцев стоял в одних трусах возле телефона и гнусно, с применением ненормативной лексики, изливал свои чувства бесстрастной луне, что заливала комнату бледным, призрачным светом. Потом, вспомнив поговорку про собаку и луну, он встрепенулся и со словами:
– Ну, Огурец, ты у меня сейчас поспишь, ой, поспишь! – и набрал номер его телефона. Однако, послушав минут пять длинные гудки, он осторожно положил трубку и, тяжко вздохнув, пошел одеваться.
Спустя полчаса доктор Перцев вошел в приемный покой, и первая, кого он увидел, была следователь Неделина. Перцев, демонстративно ее игнорируя, обратился к дежурной медсестре:
– Оленька, где-то тут должна быть следователь? Если есть, спроси у нее, где документ и сама потерпевшая.
– Толя, – укоризненно сказала подошедшая Наталья Ивановна, – ну хватит тебе дурака валять, что ты, как ребенок, право слово. Обиделся за то, что тебя подняли, а Огурцов спокойно спит? Так пойми правильно – он прошлую ночь ездил со следователем линейной прокуратуры на непонятный труп. Они около двадцати часов уехали и только в четыре утра вернулись, а в восемь – он уже был в морге и долго-долго исследовал тот труп, так что… Да еще они четыре километра только в одну сторону шли до трупа… и дороги там нет, так что поимей совесть! – уже без улыбки сказала следователь и добавила: – С меня, понятное дело, причитается!
Перцев, еще хмурясь – сразу-то капитулировать нельзя, – недовольно ответил:
– Понятно, что причитается! Излагай обстоятельства и, кстати… – оглядываясь, спросил доктор, – где потерпевшая?
– А она уже в гинекологии, – быстро ответила Оленька.
– Ну тогда дай халат Наталье Ивановне, а пока мы идем, ты, Натали, расскажи, что произошло?
– Потерпевшая – дама сорока лет. Замужем. Как написала в заявлении, пока муж был в отъезде – он у нее дальнобойщик, – ее изнасиловал сосед. А обстоятельства таковы: она шла с работы, несла тяжелую сумку. Это увидел сосед с первого этажа и помог сумку донести до квартиры. И ничего бы не было, но в квартире почему-то не зажигался свет, и парень предложил свою помощь. Он сначала наладил свет, а затем ударил ее по лицу и повалил на пол, слегка придушив. Ну она и… отъехала. Пришла в себя, когда он ее уже… ну, это самое… Пыталась вырваться, но он не дал, а чтоб не дергалась, еще раз ударил. Потом встал и ушел… Вот и все – это если вкратце.
– Уголовное дело уже возбудили?
– Нет пока. Ждем результатов осмотра дамы. От осмотра все зависит. Что вы нам, доктор, скажете, то и будет, – нарочито льстиво ответила следователь.
– Веришь тому, что дама говорит, или…? – спросил заинтересованно доктор.
– Пока не знаю. Данных маловато.
Они поднялись в гинекологию. У смотрового кабинета Перцев увидел сидящую на кушетке женщину. Она смущенно прикрывала лицо рукой, однако он успел разглядеть обширный кровоподтек под левым глазом.
– Это она? – спросил он у следователя, когда они зашли в ординаторскую.
– Она, горемычная.
Перцев отдал персоналу необходимые распоряжения и стал переодеваться:
– Все как обычно?
– Да, тампоны… повреждения в области половых органов, и мне потом продиктуешь результат осмотра.
– Ладно… а ты присутствовать не будешь, что ли?
– С твоего позволения я здесь посижу, чай приготовлю… а на нее насмотрюсь завтра, когда беседовать буду.
– Ой, не любишь ты женщин! – заметил, выходя из кабинета, Перцев. – Ой, не любишь.
– А чего мне их любить? Для меня это объяснимо, я гетеросексуальна, а вот почему ты женщин не любишь, это вопрос.
Перцев круто развернулся:
– Что ты имеешь в виду? При чем здесь я?
– Как при чем? Если бы любил, из гинекологов не сбежал бы, – улыбнулась следователь. Перцев побагровел:
– Ну, Неделина, ну… погоди! – и, махнув рукой, вышел из ординаторской.
Осмотр, как и предполагал доктор, не занял много времени. Наталья Ивановна только и успела, что вскипятить чайник и засыпать растворимый кофе, как Перцев уже вернулся:
– Тампоны заберешь или…? – беря кружку с кофе, спросил Перцев.
– Или… Сам высуши. Только не забудь передать их Огурцову, ладно?
– Ага, непременно! На блюдечке с золотой каемочкой отнесу.
– Ну хватит, Перчик, излагай!
Перцев, все еще хмурясь, помолчал и, собравшись с мыслями, ответил:
– Повреждений в области половых органов нет. На коже бедер их тоже не просматривается. Тампоны взял. Остальные участки тела не осматривал, а то твоему любимому Огурцу делать будет нечего! – потом, помолчав, продолжил: – Я понимаю этого насильника, якобы насильника!