– Все правильно, не надо раскрываться. Даже передо мной.
– А зачем раскрываться? – с хитрой улыбкой спросил я. – Вы же и без того знаете, что я мужик.
– Что с Вадиком?
– Да я и сам хотел бы это знать. Убежал он. За бок схватился и удрал.
– Ты его ранил?
– Это вы о чем?
– А ты о чем?
– Надо бы справки навести, что там да как. Может, в больнице он или врач домой приезжал.
– Справки навести? – Саянов удивленно вытаращился на меня. – А зачем это мне?
– Так вам же интересно, что там с Вадимом.
– Мне другое любопытно: мужик ты или нет.
– Так кто же я?
– Мужик!
– А кто теперь главным здесь будет?
Я изображал глупый восторг, а сам внимательно всматривался в душу Саянова и видел в ней страшную темноту грозовой тучи.
– Тебе сейчас не об этом надо думать. – Саянов смотрел на меня, как охотник на дичь, попавшую в силки. – Тебе нужно думать, как выкрутиться из этой ситуации. Ты стрелял в человека, мог его убить. Может, так оно и вышло.
– Не знаю. Я убежал. Может, «Скорая» к нему приезжала, а то и катафалк?.. – изображая страх и растерянность, пробормотал я.
– Нет, катафалка не было. Только «Скорая».
Я сдержал усмешку, наползающую на губы. Все-таки Саянов себя выдал. Его люди следили за домом Вадима. Впрочем, это и так было ясно. Потому мы с Вадимом и разыграли спектакль.
– И что?.. – Я вытянул рот в трубочку, с видимым испугом глядя на Саянова.
– А то, что менты тебя сейчас ищут.
– Нет!
– Как это нет, если Володарский видел тебя!
– Не видел. Я издалека стрелял. Он вышел, а я пальнул. Там темно было.
– К кому он вышел?
– Как к кому? Просто вышел. Я позвонил ему, сказал, что нужно поговорить, он и купился.
– Кто ему позвонил, тот в него и стрелял.
Судя по тому, какими глазами смотрел на меня Саянов, дурака я изображал очень убедительно.
– А может, это не я?.. Он же меня не видел! – напоказ тупил я.
Вот такой разговор у нас состоялся. Начал я за здравие, делая вид, что ничего не произошло, а закончил за упокой. Теперь Саянов должен был считать меня непроходимым тупицей, тем самым горбатым, исправить которого может только могила.
– Ствол где? – с подозрительным спокойствием спросил Саянов.
В его глазах не было угрозы. Я видел в них приговор. Все правильно, от меня нужно избавляться. Ведь я преступник, а он подстрекатель. Если меня арестуют, то и Саянов попадет под статью. А рубоповцам только это и нужно. Даже если Вадим Володарский легко ранен, все равно Саянова ждут очень большие неприятности. Если, конечно, я вдруг окажусь в лапах правосудия.
– Ствол?! Я его спрятал.
– Выбросить надо было, а ты не сообразил. Плохо, даже очень.
– Так там же нет моих отпечатков. Я спрятал ствол вполне надежно.
– Где?
– На своем любимом месте.
– Точнее!
– На Веретенке, где когда-то, еще в начале восьмидесятых, завод решили построить. Два этажа поставили, а потом бросили. Мы там в детстве тусовались.
– На Веретенке, говоришь? Это где дорога на Вельяминовку?
– Да, Вельяминовка там недалеко.
– Знаю я это место.
Для меня до сих пор оставалось загадкой, какой мудрой голове пришло на ум построить завод возле мелководной речушки Веретенки, вдали от города и железной дороги. Работы начались сразу после московской Олимпиады. Строители соорудили фундамент, поставили на него два этажа, на этом все и закончилось. В детстве мы строили там шалаши. Это была наша земля обетованная, которую мы защищали от вражеских полчищ, набегавших из Вельяминовки. Драки за эту территорию, надо сказать, были жестокими.
– Я знаю там одно место, где целый танк так спрятать можно, что в жизни никто не найдет.
– А вдруг разыщут? Или ты проговоришься?
– Кому это? Ментам? Да никогда!
– Но мне же сказал. – Саянов хитро усмехнулся.
– Так это же вам.
– Да, мне можно. Я тебе зла не желаю, если ты облажаешься, то всегда помогу. А ты лопухнулся, Ваня. Придется поправить дело. Сейчас мы поедем на завод, заберем оттуда ствол и выбросим его в речку.
– Я и сам мог бы съездить.
– Да ладно, давай вместе покатаемся.
– Так холодно же там!
– Ничего, у меня дубленка в машине.
– Ну, если вам это так интересно.
– В том-то и дело, что интересно. Мне про этот завод рассказывали, но я там ни разу не был. Может, его достроить удастся, а?
– Это еще зачем?!
– Автосервис там поставим.
– Я не знаю. Фундамент вроде бы крепкий.
Только полный кретин мог продолжить давным-давно заброшенную стройку. Да Саянов и не собирался заниматься этим гиблым делом. Ему нужно было выманить меня в эту глухомань. И я догадывался зачем.
Во времена моей ранней молодости эта самая стройка уже зарастала бурьяном. Порой сорняк поднимался так высоко, что закрывал весь второй этаж. Видны были только опорные балки, вбитые в землю. Но сейчас здесь хозяйничал не столько бурьян, сколько пока еще молодая, но уже матереющая лесная поросль. Забор вокруг стройки давно уже разобрали, но и без него скелет здания был надежно скрыт от посторонних глаз. Летом это место без проводника уже и не найдешь, на него можно выйти только случайно. Но сейчас стояла поздняя осень, листва с деревьев уже опала, поэтому мы недолго плутали по лесу.
Я думал, что Саянов прихватит с собой телохранителя, но нет, с ним никого не было. Даже водителя он не взял, когда ехал ко мне в автосервис. За руль сел сам, чтобы отвезти меня сюда. Вернее, завезти, заманить.
Дубленка у Саянова знатная, теплая, как раз то, что сейчас нужно. Костюм у него дорогой, но брюки холодные. Лакированные туфли вовсе не предназначены для прогулок по морозному лесу. Но это его, похоже, не смущало.
Щука заглотила наживку, но пока еще не поняла, что сама стала жертвой.
Стройка давно уже была заброшена, но, похоже, народная тропа к ней не зарастала. Какая-то дорожка из новых, неизвестная мне, довела нас до ступенек, по которым можно было подняться на железобетонные плиты первого этажа. Лес добрался и сюда, из стыков между блоками лезла молодая поросль. На плитах давно погасшие кострища, обломки ящиков, мусор, засохшее дерьмо, в общем, все то, что и должно здесь быть. Но людей вокруг не замечалось. Бомжей это место могло заинтересовать только в теплую погоду, а для любителей дикой природы сейчас было слишком холодно. Теперь здесь гулял только ветер. Он пугающе завывал, путаясь в нехитрых лабиринтах здания.