Она еще раз шмыгнула носом и утерла мокрые глазки.
— Помню я подруженьку вашу, как вы ее там назвали?
— Марго.
— Марго… Поверь мне, доченька, порча на ней была сильная, у меня сразу голова закружилась, а это первая примета — говорю тебе, я черноту душой чую! Так вот, я сразу и стала говорить ей обо всем, что вижу: о старой любви, которая портит ей нервы, о зависти подруг и прочем. Она внимательно меня выслушала. И давай вопросы задавать: и как, по-моему, ее старая любовь выглядит да сколько ему лет, и какие платья ее ревнивая подруга любит носить. Я объяснила ей, как смогла: не вижу я платья да цвет волос, я вижу черноту или свет, и все тут! Я ей рассказала: чьи-то черные чувства ее в могилу сведут, если порчу побыстрее не снять. Она еще сто вопросов задала и потом расхохоталась мне в лицо: дура ты, мол, старая, теперь я про тебя в журнале напишу, и ни один клиент к тебе не придет, все только смеяться будут. И номер этого журнала мне на столе оставила: мол, купи, дура старая, себе такой в будущем месяце, про себя прочтешь, да с фото! И как щелкнет таким маленьким аппаратиком, я чуть не ослепла! Пока я в себя приходила, ваша подружка и смылась.
Стефания вновь утерла подолом пестрого халата мокрые глаза.
— И вот сижу я, прямо как сейчас, реву, доченька! Тут мой сын с гулянки вернулся — любит он грешным делом пить водку, как воду, все деньжата из меня на это дело вытрясает! Но при всем при том мой Антоша — добрый парень. Так вот: заходит он и видит меня, дуру старую — сижу, реву, как корова. Антошка тут же ко мне — что случилось, мать, говори, кто тебя так расстроил? Ну я и рассказала все, как есть, клянусь, ничего лишнего не прибавила. И журнал ему показала, который дамочка эта оставила. Антоша молча все выслушал, журнал сунул под мышку и пробурчал: «Ну, я этой бабе устрою веселую жизнь!» И выбежал вон из дома. Уж я кричала ему вслед, чтоб глупости не делал, приключений не искал, так он и слушать не стал — только его и видели! А я, признаться, скоро и думать забыла обо всем этом: жизнь-то идет, клиенты приходят со своими проблемами, по телику сериалы идут, а во дворе — свои сериалы, только присядешь с соседками у подъезда — такую Санта-Барбару услышишь!
Стефания, в этот момент больше всего похожая не на тарасовскую Вангу, а на классическую бабульку у подъезда, совсем пришла в себя, даже повеселела. Она неожиданно подмигнула мне и, нагнувшись, достала откуда-то из-под кухонной скамейки початую бутыль водки «Смирновская».
— Будешь? Давай, доченька, вздрогнем с тобой — так мой муж покойный всегда говорил: вздрогнем!
Пришлось вежливо, но решительно отказаться, объяснив отказ необидным «Мне нельзя, я за рулем».
Ведьма-бабулька без тени обиды налила себе рюмашечку беленькой и со смаком ее опрокинула.
— Ну, как хочешь, а мы не за рулем… Видишь, у нас тут с Антошей жизнь, как на фронте: прячем друг от друга радости, а то с голой ж…й останешься. Нет его — я себя беленькой порадую. Он дома — я придерживаюсь здорового образа жизни. Как устану — сама, прости меня, Господи, суну сыночку сотню: иди, прогуляйся! А покуда он с дружками сбрасывается на новую гулянку, и я себя порадую… Ну, что, не будешь со мной? За рулем, говоришь? А я — вздрогну… Чтобы у нас всегда было!..
Я поспешила ретироваться. Пусть себе пьет Стефа в гордом одиночестве, а мы отправимся по своим делам.
Я спустилась по лестнице, вышла во двор и, энергично прошагав к своей «девятке», уселась за руль, захлопнув дверцу.
Итак, на данный момент я могла резюмировать, что один из персонажей, которых подозревала моя клиентка Виктория, может быть практически полностью реабилитирован: Антоша, судя по любовному описанию его душевной мамочки, ни за что не рассовал бы по карманам бомжа увесистый бумажник Марго, ее бижутерию и уж тем более — бутылку хорошей водки.
Как знать: будь Стефания чуток посовременнее да пороскошнее, будь она ведьмой VIP-класса с богатой клиентурой, тогда, вполне возможно, и ее избалованный сынок мог бы так шикарно отомстить журналистке за оскорбительную статью, красиво все «оформив». Но в семействе, где мать прячет от сынка бутылку беленькой, чтобы «вздрагивать» в одиночку… Нет, убейте меня, я не поверю! Грохни Антоша красавицу Марго под горячую руку, он бы по дури прибрал и все ее добро. Один-ноль в пользу Стефании…
Только сия мудрая мысль плавной спиралью улеглась в голове, как прямо перед моими глазами развернулась любопытная сценка.
Не успела я взяться за руль, как на обширную парковочную площадку перед домом на полной скорости влетел роскошный «Порше» цвета сливок, лихо притормозив в какой-то паре метров от меня. Почти тут же из салона выскочил молодец, который выглядел, что называется, «на все сто»: джинсы крутой марки «Levi’s», шелковая рубаха черного цвета, расстегнутая до пупка, что позволяло, в свою очередь, разглядеть на шоколадной груди золотой крест килограмма в два весом.
Не знаю, стоит ли упоминать, что и небрежно взъерошенные светлые волосы парнишки, и его черные очки на половину лица также тянули на весьма кругленькую сумму. Холеной ручкой со сверкающим браслетиком на запястье красавчик прижимал к уху свой мобильник, по которому не говорил — нет, он просто орал на весь двор, словно желал, чтобы весь мир слушал только его, ловил каждое слово и не уставал восхищаться.
— Говорю тебе — нет, милая, не смогу, не подлечу, — довольно гнусавым голоском кричал он, судя по всему, находя его выше всяких похвал. — О, боже-ж мой, неужели неясно? В таком случае, открой уши пошире и слушай сюда: устал я! Как сто слонов! Понятно? Спать хочу — с ног падаю! Сейчас к матушке заскочу и сразу — прыг в свою кроватку, да как захраплю!
Да уж, как только я увидела этого персонажа, как тут же во мне шевельнулось предчувствие, что передо мной и есть сынок ведьмы Стефании, ее бестолковый парниша Антоша, от которого бедняжка-труженица вынуждена прятать бутылочки с водочкой, чтобы он их тут же, не отходя от кассы, не выдул.
Почти сразу же, словно для того, чтобы блестяще подтвердить мою абсолютную правоту по этому вопросу, Антоша прошел ровно половину пути до подъезда Стефании, замерев в центре двора (как всякий простой смертный мог бы любоваться его изысканным силуэтом), и заорал еще погромче, так, что бабульки у подъезда разом вздрогнули, навострив ушки:
— Ну что, «Антоша, Антоша»?! Я же тебе объяснил: высплюсь от души, тогда и посмотрим, может, настроение игривое будет, я соберусь да приеду, тебя во все дырки поимею. Договорились, зайка? До скорого!
Едва произнеся эту завершающую реплику, Антоша задрал голову и гордо огляделся, узрев все окрестности и народ, который стал бесплатным зрителем его блестящей миниатюры.
В этот момент к парню, отчаянно виляя хвостом, подбежала местная дворняга, попытавшись тут же, не отходя от кассы, изнасиловать ногу парниши. Антоша и тут показал себя Джеки Чаном: что есть силы пнул бедолагу, изголодавшуюся без секса, сопроводив пинок отборнейшим трехэтажным матом. После этого он небрежным жестом отряхнул свои безупречные джинсы, гордо встряхнул головушкой и эффектно пролетел к дверям подъезда мимо уставившихся на него бабулек, изо всех сил бухнув дверью.