– Пять тысяч, – едва слышно произнесла хозяйка и побледнела от собственной наглости и смелости. – Поверьте, оно того стоит!
– Ева, не плати!
Он разозлился. Завтра вытащит эту тетку в официальном порядке, за клевету, скажем, на участкового, она все бесплатно и выложит. Сидит, понимаешь, досье тут на всех собирает. Оконных наблюдений мастерица, понимаешь!
Воинов поймал руку Евы как раз в тот момент, когда она протянула пятитысячную купюру алой косынке, но разве удержишь мерзавку! Рванула локоть так, что чуть к стене не отлетела, да еще и зашипела гневно и длинно. Он расслышал лишь первое: отвали. Что было дальше, мог лишь догадываться.
Мадам, проклинающая коррупцию во всех вертикалях власти, сноровисто схватила денежку, сунула меж страничек одной из тетрадок – а одну вдруг раскрыла посередине и прочла:
– Черный «Вольво», года выпуска не скажу. В моделях тоже не разбираюсь, но джип. Точно джип. Государственные номера… Вы что, не станете записывать? – она расстроенно моргнула раз-другой. – Поверьте, это важно!
– Станем! – Ева порылась в сумке и стала писать на сигаретной пачке, еще не понимая, зачем ей вообще номера какой-то машины и какое отношение они имеют к исчезновению Верочки. – Так что эта машина? Принадлежит адвокату Горелову?
– Смеетесь?! – она делано хохотнула, слегка запрокинув голову, стиснутую кумачом. – Кишка у него тонка такую машину иметь! Нет, это та самая машина, в которую села ваша девушка.
– Когда??? – это они выкрикнули одновременно с Воиновым, который успел переобуться в свои ботинки и топтался теперь нетерпеливо у двери.
Когда Ева смолкла, сердито на него покосившись, он все же добавил:
– Ее же Горелов увел!
– Горелов увел вечером. А утром она села в черный джип и уехала. Даже могу сказать точное время, – и близоруко сощурившись, тетя назвала им день, час и минуту.
– А зачем она туда села? Как это вышло?! Она никогда… Господи, да это на нее вообще не похоже! Чтобы Верочка села в машину к незнакомому человеку… Да это на меня похоже, не скрою, – рассуждала вслух Ева, обескураженно разводя руками. Отмахнулась от крякнувшего Воинова. – Отстань, это было раньше… Кто этот человек? Как она могла?! Просто шла, шла себе и вдруг села в машину?
– А-аа, а я сказала вам, не торопитесь!
Хозяйка так обрадовалась представившейся возможности заполучить чье-то внимание хотя бы еще на чуть-чуть, что даже покинула свой почетный президиум и, прошествовав мимо Евы, ткнула дверь кухни.
– Прошу! – произнесла она и включила свет.
Чудеса! Стол был накрыт на три персоны. Красивый фарфор, дорогие салфетки, стянутые стеклянными обручами, трехрогий подсвечник.
– Вы ждали гостей?! – вытаращился Воинов, ему снова пришлось переобуваться в тапки.
– И да, и нет, – нехотя призналась женщина. – Когда вы сегодня катались мимо моих окон, я сразу подумала, что вы из полиции.
– А вдруг бандиты?
– Что вы, молодой человек, – она хохотнула, впихивая их в кухню. – Бандиты смотрят иначе. Я знаю, поверьте… Я ведь… Я ведь в районных прокурорах десять лет отпахала. Потом случился казус, и меня ушли на пенсию. Так-то, молодой человек.
– Правда?!
Воинов чуть не поперхнулся. А он собирался даму официальным путем разговорить! Запугать. Прижать к стенке, размазать угрозами. Она его с такими намерениями самого быстрее по стенке размазала бы и плевка не удостоила. Крепкий орешек в кумачовой косынке.
– Нет, «Известия»! – захохотала она вдруг в полный голос, обнажая ровный ряд вставных зубов. – Анекдот такой был старый. Помните?
– Да, да, – поспешно закивали оба, рассаживаясь на предложенных стульях за столом.
– Так вот подумала, что полицейские, катающиеся под окнами и высматривающие в этих окнах любопытных, непременно с любопытными этими заедут поговорить. Вас было двое, – отсюда и стол на три персоны. Правда, мне показалось, что за рулем был…
– Сева Мылин, мой коллега. Мы ведь неофициально, сами понимаете. Он лицо незаинтересованное. Короче, ему по барабану. Ей – нет. И мне теперь как бы тоже. Понимаете?
– Понимаю, юноша. Так что давайте знакомиться ближе? Меня зовут Анна Ивановна Великанова. Не прошу, а требую любить и жаловать. Я вам окажусь очень, очень полезным человечком. Хотя участковый ваш Гришка, безрассудный распутник, меня и не жалует…
Они выпивали, правда, Ева пила лишь содовую, вкусно ужинали запеченной свининой с картофелем, позабыв про утку в пикантной подливке, и говорили. Говорили много, и все больше по делу. К концу их неожиданного ужина Воинов вдруг прозрел:
– Анна Ивановна, вы хоть понимаете, что эта информация может быть как бомбой, так и пустышкой?
– Мне ли не понимать, юноша? – Анна Ивановна грустно улыбнулась.
Она давно развязала узел на косынке, выпустив на волю густую гриву иссиня-черных волос. И смотрела на гостей теперь тепло и снисходительно, без прежней колкости и недоверия.
– Это лишь мои догадки, домыслы, предположения, основанные на долгих наблюдениях. Пойди я с этим в любой отдел, меня в лучшем случае пошлют. В худшем – закрепят за какой-нибудь клиникой, чтобы не досаждала.
– Психиатрической? – уточнила Ева.
– А какой же еще! – весело фыркнула Анна Ивановна. – Я сама таких вот бабулек не раз за свою практику посылала куда подальше. То им бандитские разборки в супружеской ссоре мерещатся, то инопланетяне покоя не дают. Мне, слава богу, не досаждают!
Она озорно сверкнула в их сторону глазами, все трое весело рассмеялись.
– Может, там все и чисто, в конторе этой брачной, – приговаривала она, провожая их к порогу после вкусного ужина. – А может, и нет. Ваша подруга пропала, вестей от нее нет. Как? Почему? Может, и еще кто пропал? Вы бы, Саша, полистали сводки. Мало ли…
– Полистаю, – пообещал он, про себя решив, что перво-наперво надо пробить номера машины, в которую усаживалась Верочка.
Могла ли она сесть в машину к незнакомцу?
– Вряд ли, – повертела головой Ева, когда они уже ехали домой и живо обсуждали минувший вечер. – Верочка была очень благоразумной. Она не могла!
– Тогда кто это был? Кто?
– Не знаю, – Ева пожала плечами, покосилась на Воинова. – Всех ее знакомых мужчин можно по пальцам одной руки…
– Это я понял. Она у тебя просто Белоснежка! – он метнул в ее сторону свирепый взгляд.
Саша вдруг разозлился. Что она, в самом деле, идеализирует свою Верочку? Он вот лично хорошо помнит мудрость про тихий омут, и про чертей, которых там навалом.
Саша отвернулся к окну, задумчиво рассматривая погружающиеся в ночь улицы. Неоновые вывески магазинов, фонарные столбы, редкие троллейбусы, запоздавшие пешеходы, стайки молодежи в скверах и на остановках. В промчавшемся мимо окон автомобиля парке на катке все еще горел свет – и кто-то настырный сновал там от барьера к барьеру. Город жил стабильно нервно днем и опасно праздно ночью. Он бы вот лично гроша ломаного не дал за жизнь и здоровье какой-нибудь слабоумной девицы, решившейся в одиночку метаться по льду в такой час в опустевшем парке. Если только она приключений на одно место не ищет. Как Верочка, к примеру.