Начинать с начала и вести издалека, быть может, с тех еще времен, когда Годфруа, граф Бульонский, герцог нижней Лотарингии, ставший королем Иерусалима, основал орден Сиона в 1099-м году. А быть может, и с событий, произошедших еще за тысячелетие до того в Палестине.
Это произошло еще в те дни, когда Косса сидел в Готлебенской тюрьме в Тургау.
Клацнул замок – в указанный день, когда к нему являлся посланный майнцским архиепископом немецкий патер, – открылась дверь, и некто, в накинутом на голову капюшоне протиснулся в камеру. Косса терпеливо приподнялся, пряча зевок. Патер, хотя и был добр и расположен к Коссе, с трудом изъяснялся на вульгате, плохой средневековой латыни, вгонявшей Коссу в тоску, мало о чем мог сообщить, и приходы его, поневоле, давали мало радости заключенному Бальтазару.
На этот раз патер что-то долговато возился в углу и обернулся, только когда за ним закрылась дверь. Распрямившись и откидывая капюшон, закрывавший лицо, он глянул на Коссу, и тот аж замер на миг, и после бешено забилось сердце: неужели освобождение? Перед ним стоял незнакомый священник, отнюдь не дряхлый, широкоплечий и рослый, с резкими чертами лица, которому продольные морщины придавали лишь вид большей мужественности, но никак не старили их владельца, с блистающим темным взором, по которому Косса, почти не ошибаясь, определил, что перед ним не мирный аббат, а, по крайней мере, рыцарь Христов, ежели не вообще рыцарь в церковном облачении.
Он тотчас приложил палец к губам, веля Коссе молчать, и забормотал по-латыни священные слова. Косса, поняв, что за ними наблюдают, опустился на колени, склонил голову и молитвенно сложил ладони. За окошечком двери, наконец, раздались тяжелые удаляющиеся шаги. Тогда незнакомец показал ему молча тот же знак, что и тогда, во время суда, как Косса уяснил впоследствии, знак Сионского братства.
– Готов ли ты помочь нам, рыцарям Сиона, в нашем многотрудном пути сквозь столетия? – вопросил неведомый пришелец.
– Помочь? – в смятении отозвался Косса. – Но что могу я, зачем… Зачем я надобен вам, – с затруднением вымолвил он, – лишенный сана, проклятый, осужденный, оклеветанный, названный дьяволом и посаженный в тюрьму!
– Римская церковь давно уже, еще с Пипина Короткого, – возразил гость, – уклонилась в измену истинной династии, династии Меровингов, божественных королей! И ее хулы не унижают, но возвышают того, на кого они направлены! Готов ли ты выслушать истину из моих уст? – сурово вопросил он.
– Да, отче! – отозвался Косса, не подымаясь с колен.
– Поклянись не телом, но кровью Спасителя, сохраненной в Святом Граале, что то, что я скажу теперь, останется тайной между нами и не будет открыто тобою на исповеди никому иному, кроме членов нашего Сионского братства! – торжественно и мрачно возгласил священник.
– Да, отче, клянусь!
– Ведаешь ли ты, как погиб Дагоберт Второй, в 679-м году в Арденнах, убитый предателем, в то время как он отдыхал в лесу? Великий король священной династии!
– Ведаю.
– Однако ведай и то, что род Меровингов после Дагоберта Второго и его сына Сигиберта Четвертого не исчез, но продолжился. К нему принадлежал Годфруа Бульонский, в 1099-м году, с освобождением крестоносною ратью Святой земли, ставший Иерусалимским королем, и принадлежат ныне многие члены знатных фамилий: Бланшфоры, Жизоры, Сен-Клеры, Монтескью, Монпезы, Поэры, Лузиньяны, Плантары, герцоги Лотарингские…
Род Меровингов происходит от сикамбров, германского племени, иначе франков, властвовавших в пятом и шестом столетиях на землях Франции и Германии, во времена знаменитого короля Артура. Имя свое Ме-ровинги приняли от их легендарного предка Меровея, рожденного от двух отцов, от короля Клодио и от морского существа, оплодотворившего королеву, когда она вздумала, будучи беременной, искупаться в море.
Все меровингские короли были кудесниками и чудотворцами. На теле у них находилось красное пятно в виде равноконечного креста, иногда на груди, над сердцем, иногда на спине, между лопатками. Они, как библейский Самсон, никогда не стригли волосы, поэтому, когда Хильдерика Третьего в 754-м году, по приказу папы, заточили в тюрьму, его остригли, дабы лишить магической силы.
Меровинги – цари-священники. В могилы им, кроме оружия и драгоценностей, клали знаки их божественной власти. Их одежды украшались золотыми изображениями пчел.
Сами Меровинги вели свой род от Ноя и от жителей древней Трои. Долгое время они жили в Аркадии, вот почему их священным зверем-оберегом стал медведь, «аркадос», отсюда «аркадийцы» означает – медвежий народ. Медведь был священным зверем у всех сикамбров.
В начале новой эры сикамбры из Аркадии дошли до Дуная, а затем, спасаясь от гуннов, уже к пятому веку перешли Рейн и вошли в Галлию.
Первый Меровей, умерший в 438-м году, приезжал в Рим, и жители Рима сбегались поглядеть на его длинные волосы, когда он верхом проезжал по улицам вечного города. А его сын, тоже Меровей, в 448-м году в Турнэ был провозглашен королем франков.
Королевство Меровингов мало уступало Византийской империи. Хильдерик Первый построил амфитеатры в Париже и Суассоне, он и сам был поэтом и оратором. Меровинги развивали торговлю, заботились о земледелии и были сказочно богаты. На их монетах уже тогда чеканился знак равноконечного креста. Каждый Меровинг с двенадцатилетнего возраста начинал считаться священным королем.
Внук Меровея, Хлодвиг Первый, правивший тридцать лет с 481-го по 511-й год, принял христианство и заключил договор с римским епископом, «папой», который до того не пользовался никакой властью и был утесняем арианами. Именно Хлодвиг помог папе получить ту власть, которой все папы пользовались впоследствии. В свою очередь папы обязались всегда поддерживать династию Меровингов. Поэтому, когда папы, короновав Пипина Короткого, поддержали династию Каролингов, они совершили предательство, тем более непростимое, что власть Меровингов была не простой, но священной властью, о чем я расскажу тебе в другой раз.
Добавлю, что и все Каролинги понимали, что совершают предательство, почему старались жениться на принцессах из дома Меровингов.
Церковь и вторично совершила предательство, короновав в 800-м году императорскою короною Карла Великого. Однако династия Меровингов продолжала жить в княжестве Разес, на юге Франции. Меровингом был принц Гиллем де Желлон, граф Разесский, сподвижник Карла Великого, в 803-м году завоевавший Барселону. Между 759 и 768-м годами правитель Разеса был даже провозглашен королем!
Пока тебе достаточно знать только это. Почему Меровинги имеют право властвовать в Иерусалиме, я расскажу позднее.
Мрачный рыцарь-монах приодержался, внимательно вглядываясь в лик низложенного Иоанна XXIII Косса еще ничего не понимал, но слушал внимательно, догадываясь, что отнюдь не забавы ради сообщают ему ныне смутные предания далеких веков. Поняв что-то для себя и покивав головою, неведомый священник продолжал: