Book.

— Мне известны факты. Судьба уже предначертана, и тебе суждено увидеть новые горести и противостоять новым вызовам.

— Но у меня есть это, — сказал Джено, демонстрируя белую руну, — и я смогу вновь создать клонафорт. Кроме того, в рюкзаке у меня есть обломки Священной бочки.

— Убери в карман белую руну. Она нужна не для того, чтобы хвастаться. И надеюсь, что тебе удастся возродить к жизни Священную бочку. Но не говори мне об этом. Слушай мой голос.

— Да, я слушаю, хотя и не вижу вас, — почтительно ответил антей.

— Ты должен знать, что для всех, кто пускается в третье путешествие в печати, обычно звучит другой голос тишины. Однако, учитывая обстоятельства, которые ты пережил, и тайны, которые тебе еще предстоит разгадать, я предпочел сам прийти и говорить с тобой в этом месте, где жизнь обращается в песок.

— Что? — спросил Джено, стоя в голубом дыму.

— Воспользуйся своим разумом, как ты всегда делал. Следи за моими словами и веди себя соответственно.

Голос Риккардо Железного Песта стал глуше.

— Ты не осознаешь, кто ты есть. Ты еще не знаешь этого. До истины далеко.

— До истины? — Мальчик встрепенулся. Он снова вспомнил о письме дедушки Свево, о своих родителях, о Рене и, естественно, о мадам Крикен.

Голос покойного суммуса сапиенса повторил:

— Ты пока не знаешь, кто ты на самом деле.

— Ну конечно же знаю! Я Джено Астор Венти. Я должен освободить своих родителей, — в порыве чувств ответил мальчик.

— И им тоже неизвестно, кто ты есть в действительности.

Джено почувствовал, как у него забурлила кровь. Что хотел внушить ему этот голос?

— Суммус, я ничего не понимаю. Мне известно, что с моей семьей связано что-то таинственное, однако это слишком сложно для меня. Мой брат Рене был превращен в сокола, и теперь он наполовину мальчик, наполовину птица, а оскурабы утверждают, что он отправится жить в Домус Эрметика. — Джено был один, наедине с голосом, который убеждал его понять то, что, очевидно, не поддавалось никакой логике. Ему показалось, что он спит, что у него начались галлюцинации, помутнение рассудка. Он знал, что находится на первом перевале третьего путешествия в черной печати, но все же у него возникло явное ощущение, будто он живет в еще более нереальном измерении. Внезапно он закричал:

— Я сошел с ума!

— Безумие, безусловно, не является истиной. Учись ощущать энергию жизни. Учись постигать сам смысл бытия. Твой разум тебе поможет. Твоя судьба — преодолевать тревоги, которыми отмечено твое будущее. Будущее, которое наполнит твое сердце и принесет безмятежность вместе со знанием, кто ты в действительности есть.

Юный Астор Венти вдруг понял, что каждым его поступком и каждой его мыслью будет руководить одна-единственная цель — познать бесконечную ценность жизни.

— У тебя в руках Кант-Оссум. Научись пользоваться ею и осознай беспредельность магипсии. Твой путь к истине едва начался.

Мальчик посмотрел на кость, которую держал в руках, сжал ее и, не отдавая себе отчета, подбросил в воздух.

Кость закружилась, и мелодичная песня зазвучала над всей пустыней — музыка, которая потрясала душу.

— Следуй гармонии и думай о своем предназначении. Сохрани Кант-Оссум. Она тебе пригодится. Никогда не позволяй страху овладеть тобой и храни жизнь, которая бежит в твоих венах. Узнай, кто ты есть. Узнай безотлагательно.

Лазурный дым исчез за синими песками, оставив в полном одиночестве юного Астора Венти, которому хотелось еще о многом спросить Риккардо Железного Песта. Но время вопросов закончилось, теперь надо было искать ответы, чтобы жить, осознавая положение вещей.

Джено опять отправил кость в полет, и она засияла как звезда. Как только он вновь коснулся кости, буквы, из которых состояла надпись, отделились от нее и мягко упали на песок, образовав фразу:

Джено свернулся калачиком и, погрузив руки в песок, читал и перечитывал эту фразу. И вдруг он почувствовал, как внутренняя сила приходит ему на выручку. Он ощутил великую, мощную энергию вселенной.

Эта встреча с покойным суммусом сапиенсом посреди синей пустыни стала для Джено одним из важнейших жизненных уроков.

Он поднял глаза к звездному небу, но, как только попытался встать, буквы вернулись точно на свои места на косточке, и его окружил огонь.

Фиолетовое и красное пламя с желтыми, как солнце, языками охватило окаменевшего Астора Венти. Он завопил от испуга, и его крик отворил дверь, которая вела на второй перевал печати.

На этот раз ключа в форме вопросительного знака не понадобилось.

На мальчика навалилась адская жара, словно он очутился в самом пекле. Вспышки огня мешали ему разглядеть новый пейзаж. Он снял курточку и с закрытыми глазами поспешно зашагал, надеясь выйти живым из этой преисподней.

Неожиданный порыв ледяного ветра все изменил. На теле Джено застыли маленькие ледяные кристаллики. Несколько секунд он содрогался, а по коже бежали мурашки. Когда же он открыл глаза, то увидел пейзаж, напоминавший предыдущий, только пустыня была не синяя, а ярко-голубая. Небо на этот раз было светло-зеленым, а на горизонте виднелась флюоресцирующая полоска.

Круглая табличка указывала:

— Нет, я не боюсь. Печать, подобно большому сердцу, является средоточием всего, что мне предстоит понять и преодолеть, — пробормотал он, сжимая кость.

Песок завибрировал, словно в недрах заворочался крупный зверь.

Джено расставил ноги, чтобы сохранить равновесие, а в это время перед ним в результате подземных толчков поднимались облака зеленой пыли.

С неба сорвалась струя воды, образовав грязную лужу. Внутри ее засверкали искры. Джено был настолько поражен, что, положив в карман кость вместе с белой руной, сунул руку в жидкую грязь.

Неожиданно засиял яркий свет, и мальчику стало нехорошо. Он закричал во весь дух:

— Ты тоже суммус?

Джено решил, что Риккардо Железный Пест последовал за ним и в Изумрудную пустыню. Но он ошибся. Он почувствовал у себя за спиной присутствие незнакомца.

Тишина охватила необъятную пустыню, ни одна песчинка больше не шелохнулась. Джено тоже застыл. Он ждал голоса второго перевала печати.

И вдруг закрутился смерч цвета ультрамарина, внутри которого появился блестящий предмет, упавший в лужу грязи. Джено схватил его: это оказалась монета из чистейшего золота. С обеих сторон ее было высечено: