На пороге стоял солидный мужчина лет тридцати – тридцати двух, в белой футболке и спортивных штанах. Он был высок ростом, узкоплеч, широкозад, с округлым наметившимся брюшком, с обвисшей грудью. Лицо приятное, ухоженное, с мягкими чертами, на голове ежик короткостриженных темных волос. Движения мягкие, плавные. Типичный белоручка, эдакий барин, привыкший, чтобы ему кофе чуть ли не в постель подавали.
– Мирослав, банковский служащий, – заявил мужчина. Руки Жорику не подал. – С кем имею честь?
Перед «барином» Привольнов почувствовал себя неловко. Он перемялся с ноги на ногу.
– Привольнов Георгий.
Дементьев сузил глаза.
– Постойте, фамилия что-то знакомая.
– Я муж Привольновой Натальи, – объявил Жорик. – Врача.
– Ах да, – сообразил Мирослав. – А в чем, собственно, дело?
Приглашения в квартиру, видимо, не последует. Но не разговаривать же о серьезных делах в подъезде. Привольнов шагнул к двери.
– У меня разговор к вам. Можете уделить мне несколько минут?
– Ну-у, – замялся Дементьев, – в общем-то, да. – Он неохотно отступил от двери. – Проходите.
Жорик вошел в прихожую. Ну, что можно сказать о людях, живущих в достатке? Круто. Одна стена прихожей была отделана деревом, другая – камнем. Пол у этой стены был стеклянный, под ним также уложен камень. Чудно.
Вошли в гостиную. Привольнов был впервые у богачей в доме, поэтому с любопытством поглядывал по сторонам. Гостиная поразила его воображение не меньше, чем прихожая. Прямо в центре нее стоял камин. Он состоял из черного гранитного, похожего на наковальню постамента и опять-таки черного раструба над ним с уходящей в потолок трубой дымохода. Стена, выходящая на улицу, была стеклянной, перед ней в полу устроен цветник. Мебели минимум – два кожаных вычурной формы кресла и большущий диван. Из аппаратуры домашний кинотеатр. Скромно.
На диване с журналом в руках полулежала молодая особа лет двадцати пяти – двадцати восьми – шикарная блондинка с фигурой Клаудии Шиффер и бюстом Памеллы Андерсон. Ничего удивительного. Имея такие деньги, как у Мирослава, можно взять в жены и саму Клаудию Шиффер с Памеллой Андерсон в придачу. Девица приподнялась и удивленно взглянула на вошедшего. Что еще за тип в ее доме появился?
– Это муж Наташи Привольновой, – сказал девушке Мирослав. – Помнишь?
Пояснения Дементьева ничего не дали. Девушка смотрела все так же удивленно.
– Конечно, помню, – призналась она. – Что-то случилось?
Мирослав дернул плечом.
– Сейчас узнаем. – Он повернулся к Жорику: – Знакомьтесь, моя жена Виктория. Садитесь, Георгий.
Привольнов прошел на середину гостиной и сел в кресло.
– Дело вот в чем, – начал он. – Вы хорошо помните день двадцать второе августа?
Муж с женой с озадаченным видом переглянулись.
– Да, действительно, этот день навсегда врезался в мою память, – произнес Мирослав, и в его словах прозвучала горькая ирония. – Но чем он вам-то запомнился?
– В этот день погибла моя жена. – Привольнов впился взглядом в лицо Дементьева. Ему важна была реакция Мирослава на сделанное им заявление.
Каким бы ни обладал самообладанием хозяин дома, от Жорика не ускользнуло, что он вздрогнул.
– Простите, вы сказали? Погибла? – переспросил Мирослав.
– Да, и мне кажется, что вы были одним из последних, кто видел Наташу живой. Она ведь приходила двадцать второго августа в ваш дом?
– Приходила, – эхом откликнулся Мирослав. Он весь ушел в себя и о чем-то лихорадочно думал. – В котором часу она погибла? – неожиданно очнувшись, спросил он.
Похоже, Дементьев действительно впервые слышал о смерти Наташи, уж очень натурально он был ошарашен. На сей раз Жорик, кажется, оказался проворнее блюстителей порядка, прибыл в дом свидетелей раньше их.
– В седьмом часу, – взволновался Привольнов. Он вдруг почувствовал, что напал на верный след, и именно здесь, в доме Дементьевых, узнает нечто такое, что прольет свет на загадочное убийство супруги.
– Как это произошло?
Непонятно было, кто к кому пришел за информацией, однако Жорик терпеливо объяснил:
– Преступник ворвался в квартиру, несколько раз ударил Наташу ножом, потом перерыл квартиру в поисках чего-то и ушел. Убийцу милиция не нашла, и у нее нет, как мне кажется, ни малейшего шанса отыскать его.
– Черт возьми! – возбужденно воскликнул Мирослав и взглянул на жену: – Ты понимаешь, что это значит?
Вика изобразила на лице недоумение и покачала головой.
– Пока нет, а что?
– Да нет, ничего, – Мирослав уже не слушал жену. Охваченный какой-то идеей, он вдруг вскочил и сказал Привольнову: – Пойдемте в кабинет. Я хочу поговорить с вами наедине.
Не дожидаясь, когда гость поднимется, он повернулся и пошел прочь из комнаты. Жорик вскочил и заспешил за хозяином.
Миновав коридор, вошли в большую светлую комнату, ничем не отличавшуюся, в смысле стиля, от остальной части квартиры. Полностью одну стену кабинета занимал встроенный шкаф, с обычными полками для книг и стеклянными полками для сувениров и письменных принадлежностей. На противоположной стене в нише было устроено нечто вроде стенда, на котором располагались статуэтки и кое-какие реликвии семьи Дементьевых. Из мебели в кабинете стояли два темно-синих кресла, диван и два стола – письменный и журнальный – со стеклянными столешницами. Особенно понравился Жорику журнальный столик. Основа у него была треугольная, и как он стоял на полу на одном из углов, было непонятно. Однако, пройдя на середину кабинета, Жорик увидел, в чем фокус. Основа столика опиралась одной из сторон на декорированный под бревно брус.
– То, что вы сейчас сообщили, многое мне объясняет, – сказал Мирослав, плюхнувшись на диван. – Садитесь, пожалуйста. Я сейчас все поясню. – Привольнов сел, а хозяин дома взволнованно продолжил: – Двадцать второго августа в моей жизни произошло драматическое событие. Поэтому я так хорошо запомнил эту дату. Но обо все по порядку. В тот день я принес из банка CD-диск с кое-какими данными, паролями клиентов, реквизитами и прочей секретной информацией. Брать из банка такие данные ни в коем случае не полагалось, но мне нужно было сделать срочную работу. Двадцать второго ко мне в гости пришли двое моих приятелей. Мы давно не виделись, рассчитывали посидеть, пообщаться. И черт дернул меня достать из борсетки диск и ляпнуть, что диск этот золотой. Что, если он попадет в руки к опытному хакеру, тот враз сможет стать миллионером. Ну, все посмеялись, а я положил диск на полочку в гостиной и на время забыл о нем.
Жорик уже понял, что за драма разыгралась в доме Дементьевых, однако слушал Мирослава не перебивая.
– Мы сели за стол, немного выпили и закусили, – продолжил Дементьев. – А потом мой сын неожиданно почувствовал недомогание. У него открылась рвота. Естественно, все присутствующие в квартире перепугались, а я срочно вызвал врача. Мы с Наташей давние знакомые, она превосходный специалист и была нашим семейным доктором. Разумеется, оказы-ваемые услуги ей неплохо оплачивались. Она приехала минут через десять на такси, которое я тоже оплатил. Осмотрела сына, но не нашла ничего серьезного. Действительно, мальчишка уже превосходно себя чувствовал и к ее приезду был бодр и весел. Наташа все же осмотрела его, прописала кое-какие таблетки и ушла. А после… – Мирослав вздохнул. – После я обнаружил, что диск с полки пропал. Я был в ужасе. Исчезновение диска могло обернуться для банка катастрофой. Естественно, все находившиеся в комнате люди были расстроены и озадачены не меньше меня. Они тут же предложили устроить обыск, что мы без промедления и сделали. Однако ни в гостиной, ни у кого-либо из присутствующих диска не нашли. Куда он мог деться из комнаты, из которой, кроме врача, никто не выходил, оставалось загадкой. Наташу в причастности к исчезновению диска я не подозревал. Она пробыла в доме всего несколько минут, была все время у меня на виду и взять диск никак не могла. Да и зачем он ей, раз она понятия не имела о том, какую ценность он представляет. Но вот теперь, после разговора с вами, я, кажется, понял, как был похищен диск. Кто-то из находившихся в комнате людей сунул Наташе в сумку CD. Она, ничего не подозревая, принесла его к себе домой, а позже злоумышленник пришел к ней в квартиру, убил ее и забрал диск.