Камера показала рослого молодого человека, лохматого и заросшего бородой, рядом с ним сидела такая же лохматая кавказская овчарка.
– Люди! – восклицал парень. – Неужели вам совсем не жалко братьев наших меньших?
– Что скажешь? – осведомился Леня. – Загляделась на собачек?
– Собачке помыться, а парню побриться не мешает, – с неудовольствием заметила Лола, – а вообще-то их жалко.
Леня нажал кнопку на пульте, и экран погас.
– Ну вот, – закричала Лола, – а еще говоришь, что любишь животных!
– Терпеть не могу, когда люди занимаются пустяками, – рассердился Леня, – ведь ясно же, что никакие депутаты им не помогут и денег из бюджета на содержание приюта не дадут! Нужно искать спонсоров, а не стоять на площади, как идиоты, и орать! Еще собаки лаять начнут!
– В таком виде их ни к какому богатому человеку и близко не подпустят, – заметила Лола, – я же говорю – сначала нужно внешний вид в порядок привести!
– Хватит об этом, – резко сказал Маркиз, – у нас своих дел по горло! Значит, Евгений Лисичкин…
– Что ты так зациклился на этом Лисичкине? – удивилась Лола. – Какое он к нам имеет отношение?
– Боюсь, что самое прямое, – буркнул Леня, – боюсь, что это именно его прикончили в той квартире, где пытались подставить тебя. Дело в том, – заторопился он, видя, что Лола вылупилась на него в удивлении и даже покрутила пальцем у виска, – что соседка покойного Серафима Петровна, с которой я имел сомнительное удовольствие сегодня беседовать, сказала, что убитый тип был, конечно, мужчиной хоть куда, но имел один изъян – вот точно такой нервный тик, как у депутата Лисичкина.
– Ну и что? Мало ли таких людей?
– Ну, не так чтобы и много – это раз. Во-вторых, депутат исчез два дня назад и никто не знает, куда он подевался. Если уж на какую-то важную встречу он не явился – стало быть, дело серьезное. А что может быть серьезнее убийства? И в-третьих, где, ты говорила, работал первый муж Ирины Соловьяненко?
– В мэрии, – подтвердила Лола.
– Ну вот, стало быть, чисто теоретически она могла быть знакома с Евгением Лисичкиным.
– Ну, не знаю… – неуверенно протянула Лола, – если принять это как гипотезу, потому что нам ничего больше не остается… Я толком ничего не выяснила. Телефон с номером, что дала нам девчонка в ветеринарной клинике, находится в квартире на Мойке, зарегистрированной на какого-то Ведерникова. Про Ирку там ни слова нету, может, она его жена?
– Сейчас узнаем, – пообещал Леня, – все выясним!
Леня набрал телефонный номер, полученный от Феклы. Для этого он использовал, конечно, не собственный квартирный телефон, а мобильник, зарегистрированный на бомжа.
После трех длинных гудков в трубке раздался щелчок, и хорошо поставленный бархатистый баритон проговорил:
– Вы позвонили в квартиру Ведерниковых. Мы сейчас, к сожалению, не можем подойти к телефону. Оставьте, пожалуйста, сообщение после длинного сигнала.
Леня отключился и снова вошел в компьютерную базу данных. Владельцем квартиры на Мойке действительно являлся Константин Максимович Ведерников. Какое отношение он имеет к Ирине Соловьяненко? Чтобы выяснить это, оставался только один способ – завтра с утра отправиться на Мойку.
Однако до этого у Лени было еще одно дело.
В половине девятого Леня подъехал к злополучному дому на улице Бутлерова. Он не стал глушить мотор, поскольку знал, что зять пенсионерки Оглоуховой, точный, как швейцарские часы, должен появиться с минуты на минуту.
Действительно, не прошло и минуты, как дверь подъезда распахнулась и на пороге появился вчерашний хмурый мужчина. Он был одет в тот же тоскливый плащ, застегнутый на все пуговицы, и выглядел так, как будто только что выпил целую бутылку уксуса.
Мужчина, ссутулившись, не поднимая от земли глаз и мелко переступая ногами, обошел по асфальтовой дорожке весь дом и свернул за угол.
Тут же он мгновенно преобразился. Настороженно оглянувшись по сторонам, он выпрямился, расправил плечи и быстрыми шагами подошел к автомобильной стоянке. Здесь он открыл дверцу скромных бежевых «Жигулей» и вырулил на проезжую часть.
Леня пристроился следом за «Жигулями», на безопасном расстоянии. Он не сомневался, что его «объект» едет в центр города, и поэтому не боялся его потерять – отсюда, с «Гражданки», к историческому центру можно проехать только одной дорогой.
К немалому Лениному удивлению, «объект» оказался хорошим водителем. Он вел машину очень быстро, часто нарушая правила, если поблизости не было гаишников, лихо обгоняя и подрезая другие машины, проскакивая перекрестки на желтый и даже красный свет и постоянно превышая скорость. Такое лихое поведение за рулем не слишком вписывалось в образ законопослушного зануды, возвращающегося домой ровно в восемнадцать часов…
Скоро бежевые «Жигули» выехали на Исаакиевскую площадь. Серафимин зять припарковал машину среди многочисленных иномарок и направился к Мариинскому дворцу, где размещается городское Законодательное собрание. Леня проследил за тем, как тот прошел в служебный подъезд, переждал полминуты и вошел следом.
– Пропуск! – приветствовал его рослый охранник с доверчивым лицом серийного убийцы.
– Послушай, брателло, – с ленивой растяжкой проговорил Маркиз, картинно растопырив пальцы, – щас сюда передо мной мужик зашел… такой с виду кислый, в сером плаще… вроде я его конкретно признал, мы с ним в девяносто восьмом на шконках загорали…
– Пропуск! – рявкнул охранник, побагровев. – А если нет пропуска, так вали отсюда живо, пока я старшего не вызвал! Ты понимаешь, куда вперся? Это тебе не кабак!
– Ты че, конкретно, с ходу заводишься? – Леня немного отступил и угрожающе наклонил голову. – Ты че, в натуре, не по делу быкуешь? Лимон сам быковать получше тебя умеет! Лимон тебя как человека спросил, а ты сразу на понты! Лимон че, не понимает, что ты при работе? Лимон все понимает! Лимон сам бодигардом был при крутом авторитете!
– Какой лимон? – переспросил охранник.
– Ну, я Лимон! Кликуха у меня по жизни такая. Я же все реально понимаю, за все надо платить. .. вот, держи зелень…
Леня сунул в руку охранника купюру с портретом американского президента и понизил голос:
– Ты только скажи – это ведь передо мной Толян Конопатый через твою вертушку прошел? Я же его как облупленного помню, из одной миски во Владимире баланду жрали!
Получив деньги, охранник моментально подобрел и проявил готовность к контакту с щедрым, хотя и не очень воспитанным посетителем. Однако ничего обнадеживающего он сообщить не мог:
– Что-то, я извиняюсь, ты, парень, путаешь. К нам не берут, ежели кто сидел. Даже по мелочи.