Сейчас Лиза выбрала снимок, который нравился ей больше других. На нем не было никакого Пиановича, зато глаза ее вышли не обычные, фотографически-стеклянные, устремленные в фальшивую даль, а вполне живые. Они кротко глядели прямо в аппарат, из которого никогда не вылетала птичка. На этом снимке, прямо по собственным плечам, по кружевам и жемчугу, нисходящему в туман, который всегда напускают для красоты фотографы, Лиза наискось написала: «Все твое!» Нетерпеливо брызгая чернилами, в углу мелко приписала: «Сегодня в пять у Фрязиных» – и сунула снимок в конверт.
Мурочка устроила самое настоящее чаепитие. Беседка с полосатыми занавесями выглядела очень нарядно, поскольку скатерть тоже была полосатой. Варенье подали крыжовенное и смородинное, а в центре стола красовалась громадная коробка шоколадных конфет, которую днем Пианович принес Лизе. За столом восседало избранное общество – Лиза, Мурочка и Володька. Они обсуждали последние городские новости, то есть кровавые убийства и похищение бриллиантов.
– Как видите, я оказался прав, – надувался от гордости Вова. – Бриллиантовая шайка существует! И действует она в полном соответствии с моей теорией. Ее нетское ответвление прячется в склепе Збарасских.
– Ты же говорил, там бомбисты, – напомнила Лиза.
– Я проверил все варианты. Бомбисты отпадают! Месть изгнанных из гимназии за пьянство – тоже. Мне удалось подобраться к ним достаточно близко.
Это малодушные, мелкие натуры, которые не только бомбы для Вурдалака приготовить неспособны, но и меж собой передрались.
– Нет, концы с концами у тебя не сходятся, – сказала Лиза. – Ты говорил, члены шайки ездят по городам, грабят ювелиров и моментально скрываются. К чему им склеп?
Вова торжествующе поднял палец:
– Есть уточнение! Бриллиантовая шайка – могущественная тайная организация. Я думаю, в каждом городе она имеет группу, которая готовит налет, а потом растворяется в толпе обывателей. До другого налета.
– В Нетске никогда такого не было, – заметила Мурочка. – Это настоящие звери! Бедному старику Натансону голову разрубили надвое, а сына зарезали по всем медицинским правилам – пресечением сонной артерии. Так папа сказал.
– Уверен, куртизанку Пшежецкую тоже они задушили, – добавил Володька. – Должно быть, она отказалась идти грабить Натансона, и ее постигла расплата.
– Нет, тут другое! Каша считает, что Зося тайно была замужем за каким-то ужасным человеком, который заставлял ее дурно себя вести. Потом он ее убил, – сообщила Лиза. – Сперва Каша думала, это Матлыгин, а теперь у нее на подозрении Варнавин-Бельский.
– Нет! – вскинулась Мурочка. – Варнавин служитель искусства!
– Почему бы служителю искусства не быть злодеем? – философски спросил Вова. – А Бенвенуто Челлини? Он зарезал нескольких человек, а его самого отравили белым соусом.
– Бенвенуто при царе Горохе жил! Тогда все друг друга травили, – не сдавалась Мурочка. – Сейчас это не принято.
– Но Натансона-то зарезали! Нет, Варнавин очень подозрителен. Я ведь о нем навел справки. Представьте, псевдоним у него фальшивый! Оказалось, это его супруга была Варнавина-Бельская, некогда весьма известная в провинции актриса. Она в 1894 году скончалась в Астрахани от холерины. Муж ее тогда еще подавал кушать в третьем акте и никаким премьером не был. Он взял ее фамилию и даже имя – Варнавин-Бельский, Евдоким вместо Евдокии. А до этого он был отставной поручик Егор Осипович Сусликов.
– Ты сам сочинил всю эту гадость! – накинулась на брата Мурочка.
– Я не сочиняю. Я провижу и устанавливаю факты. Бриллиантовую шайку я как Пифагор вычислил – и вот зарезали Натансона. Я всегда знал, что возня с огнями у склепа связана с ювелирным делом. Ведь шпильку с камушками именно там нашли! Все это звенья одной цепи. И Рянгин так считает.
Лизина ложечка жалобно звякнула о блюдце, а сама Лиза закрыла лицо руками. У нее не было больше сил слушать Володькину болтовню. Она знала, что Ваня не придет. Он, конечно, поверил, что она его разлюбила!
– Лиза, душка, только не плачь, – робко попросила Мурочка.
– Ну вот, я тут распинаюсь, развлекаю светской беседой, пугаю, а она в слезы, – обиделся Вова. – Не такая уж Рянгин персона, чтобы из-за него рыдать.
– Ах, молчи, дурак! – оборвала его Мурочка. – Лиза, еще не поздно, он еще может прийти. Володь-ка сам письмо отнес – даже Гашу просить не пришлось.
– Господи, уже солнце садится! В восемь всегда является мой жених. Меня тетка только до восьми отпустила. Я не могу так больше! Не могу! – повторяла Лиза.
Бестактный Вова решил дать совет:
– Если все так серьезно, откажи Пиановичу – и дело с концом.
– Молчи, дурак! Лиза, мы что-нибудь придумаем!
– Конечно! Я сам все налажу, – пообещал Вова. – Тем более что мы собрались нынче на кладбище. Я распишу Рянгину, как ты убивалась и какая он свинья.
– Не надо ничего расписывать! – замотала головой Лиза.
– На какое еще кладбище? – насторожилась Мурочка.
– На обыкновенное, Серафимовское. Сама посуди: если эта шайка собирается в склепе Збарасских, после ограбления Натансона они там, конечно, тоже побывали. Возможно, спрятали добычу в тайник, оставили следы, улики, сигарный пепел – все, что полагается. Главное, тайник бы найти! Ванька обещал ломик захватить, чтоб внутрь, за решетку, пробраться.
Мурочка нахмурилась:
– Это скверно! В могилы лазить нельзя!
– Мы не полезем в могилы, только склеп осмотрим. Хотя в выпуске «Нат Пинкертон и черная печать» тайник как раз был в саркофаге…
– Ну и что? – топнула ногой Мурочка. – Если в гробу тайник, не лезьте туда. Я не хочу, чтоб тебе голову раскроили, как Натансону. И вообще, есть дела поважнее.
– Какие, позволь узнать?
– Ты сию же минуту отправишься к Рянгину и приведешь его сюда.
– А если он не захочет?
– Тащи силой!
– Не надо силой, – взмолилась Лиза. – Я понимаю: все кончено, и ничего не вернуть.
Мурочка уперлась:
– Как это не вернуть? Ни за что не поверю! Володька, чего ты сидишь?
Володька нехотя вылез из-за стола, вздохнул, сунул в рот ложку варенья, потом другую.
– Вот до чего я дожил! – мрачно проговорил он. – Мало того, что меня гонят из дому, от стола – я еще должен наступить себе на горло и устроить свидание с другим девушке, в которую влюблен уже десять лет.
– Какой же ты, Вова, болтун! – возмутилась Мурочка. – Здесь судьба решается, а ты шутишь.
– Хороши шутки! Наступили на разбитое сердце французским каблуком и требуют, чтоб я сказал спасибо. О, женщины, вам имя вероломство!
Он было ступил в сад, отбросив в стороны полосатые занавески, но тут же вернулся. За ним в беседку вошел Ваня Рянгин.