– Кто знает, как было на самом деле, – неопределенно отозвался Самоваров (он умел хранить чужие тайны). – Я никогда не видел этой коллекции. И никто не видел, кроме гостей Галашина.
– Тогда так ему и надо! Прятать хорошую живопись у себя в хоромах, ничего не давать на выставки! Это глупо и эгоистично.
Самоваров улыбнулся:
– Да, глупо. В банковском сейфе картины были бы целее. Ты зря кипятишься! По сути, для чего художники всегда работали? Чтоб какой-нибудь дядя заплатил деньги и повесил картину у себя на стенку. Остальное дело случая. Ты ведь свои картины продаешь? А куда они потом деваются, знаешь? Может, тот прошлогодний немец, что купил твой натюрморт, на него сейчас кастрюли ставит.
– Пускай! То я, а то Коровин. Я еще напишу сколько захочу. А еще знаю, если б я увидела те картины у Галашина, сразу бы поняла, где фальшивка.
– Эти картины изучали эксперты.
Настя запальчиво его перебила:
– Ерунда! Эксперты сами картин не пишут. Они просто берут математическую сумму признаков, а главное совсем в другом.
– В чем же?
– Мог ли именно этот художник такое сделать… Нет, я не могу объяснить словами… И не надо хихикать! Не верю я в знаменитых подделывателей шедевров. Скопировать можно только что-то очень среднее, гладенькое, общедоступное. А если как образец в архиве вдобавок сохранился рисунок или эскиз, или старая фотография, или гравюра…
– Можно и самому сочинить, – не согласился Самоваров.
– Ну уж нет! Рисовать так, как рисовали старые мастера, сейчас не умеет никто на свете. Этому надо десятки лет учиться при самых блестящих способностях.
– Согласен, Леонардо подделывать рискованно. А вот Коровин рисовал неважно.
– Зато писал бесподобно, – не сдавалась Настя. – Я снова не могу словами… Ну, вообрази, я вышла танцевать «Лебединое озеро». Это же курам на смех! Даже если б я закончила хореографическое училище, было бы видно, что я не прима. В сельском клубе могли бы обознаться, но знатоки балета! Я уж не говорю о самих балетных. Или я побежала бы вместо олимпийской чемпионки…
– У всех бывают неудачные старты, неудачные стихи, неудачные картины, – сказал Самоваров. – Фальшивки имитируют неудачи гениев – шедевры куда индивидуальнее, да про них и известно больше. Кстати, Коровин у Галашина был именно из таких, из слабеньких. Ох, до чего нехорошее дело!
К полудню дождик припустил и по-осеннему, как по сухой бумаге, зашумел в деревьях. Прохожие спрятались под зонтиками, но Жанна, выскочив из машины, даже не заметила, что ее горячее лицо обрызгало моросью. На своих высоченных каблуках она легко взбежала на крыльцо фирмы «Мечты сбываются».
Вестибюль она пересекла, не глядя по сторонам. А ведь было на что поглазеть! Рекламные плакаты фирмы кричали со стен самыми бодрыми и ядовитыми красками. Желающим оттянуться они сулили полеты на воздушном шаре, вечера кальяна, шоколадные обертывания в таинственном подземелье и корпоративный дайвинг. С потолка свисали пухлые гирлянды разноцветных шариков. Девушки-служащие, которые случайно вышли в коридор по делам, все до одной были красавицами или умели казаться таковыми. Даже ствол фикуса в углу игриво извивался штопором.
Все это великолепие Жанна миновала не моргнув глазом. Она толкнула коленом дверь с табличкой «Генеральный директор», проскочила мимо красавицы секретарши, пискнувшей: «Алексей Викторович занят!», и сунулась в следующую дверь, обитую натуральной стеганой кожей.
Алексей Викторович (если это был он) в самом деле оказался занят – он сидел за столом и рассматривал какие-то пестрые бумажки, разложенные перед ним веером. Одновременно он обнимал девичьи бедра еще одной красавицы, которая навалилась ему на плечо грудью и завесила обзор бумажек длинными белокурыми волосами.
– Привет, Вотяков, – сказала Жанна и с размаху бросилась в кресло напротив генерального директора. Усевшись, она закинула ногу за ногу и положила сумочку на директорский стол.
– О, Жанночка, – промурлыкал Вотяков и выглянул из-за белокурой красавицыной гривы, как из-за портьеры. – Всегда рад тебя видеть. Чай, кофе? Круассаны?
– Засунь свои круассаны в задницу, – отказалась от угощения Жанна. – Есть срочный разговор. С глазу на глаз. Сию минуту.
Генеральный директор Вотяков неохотно снял руки с девичьих бедер:
– Яна, занеси мне эти эскизы после обеда. Тут есть о чем потолковать.
Яна послушно собрала бумажки и удалилась.
– Дай закурить, – потребовала Жанна.
– Ты же бросила? Да и я бросил!
– Дай.
Вотяков извлек из стола пачку сигарет, зажигалку и серебряную пепельницу в виде акантового листа. Жанна взяла сигарету. Затянулась она так глубоко, что на выдохе дым повалил у нее изо рта, ноздрей и даже, кажется, из-за воротника. Она блаженно закрыла глаза, минуту просидела неподвижно, потом повернулась к Вотякову:
– Сто раз себя прокляла, что устроила парня в твой бордель. Черт знает что тут творится! Сам ты, может, и ни при чем, но твои халды…
– А, ты про Артема? – догадался Вотяков. – Лично к нему у меня претензий нет. Работает профессионально, заказчики довольны. Недавно освоил новый трюк, сшили ему костюм инопланетянина. Прикольный! Завтра выезд на корпоратив, он в группе. Жан, что случилось-то?
– По-моему, он закрутил с кем-то из твоих кикимор. Мне надо узнать с кем. Срочно и без шума.
Генеральный директор задумчиво потер все три своих подбородка.
– Жанна, ты знаешь, как я тебе обязан, – сказал он. – Для тебя я готов на все, но тут я бессилен. Ты говоришь невероятные вещи. Если Артем где и закрутил, то на стороне. Романы на производстве у нас строжайше запрещены. Их просто нет! Это даже не обсуждается.
– Не смеши! У тебя тут настоящий вертеп. Разве только что, на моих глазах, ты не лапал какую-то девку? Кристина, кстати, в курсе?
– Что ты! Это не девка была, это дизайнер! – всполошился Вотяков.
Его супруга Кристина отличалась крутым нравом и тяжелой рукой. Гневить ее было опасно – все имущество Вотякова на случай внезапных поворотов судьбы было оформлено на жену.
– Жанна, повторяю! – заныл Алексей Викторович. – Падлой буду, если хоть что-то знаю. Я в такие дела не лезу, на выездах не бываю. Я руководящий работник.
– Тогда тащи сюда человека, который все знает! И при этом не будет болтать.
– Это вещи взаимоисключающие. Хотя… Дай мне пару минут…
Вотяков снова мучительно задумался.
– Можно попробовать поговорить с Лизой Гавриленко, – после долгой паузы сказал он. – Это девушка из бухгалтерии, неглупая, хороший квалифицированный работник. Она должна быть в курсе всех дел. Только одна просьба: надеюсь, ты не злоупотребишь моей дружбой и не будешь расспрашивать Лизу про наши с ней отношения.