А удав почему-то медлил, не делал последнего рокового броска и не заглатывал добычу.
– Извините, извините, синьора… – выдавил из себя Пако, молитвенно прижимая волосатые руки к груди.
Он попытался повторить слова извинения по-английски. Его жалобный лепет вызвал злорадную улыбку у Марины: «Вот так всегда бывает, вначале залупается, а потом извиняется. Засунь свои извинения себе в задницу, они тебе не помогут, мудак ты гребаный!»
Почему-то всегда в таких случаях, как этот, Марина думала и изъяснялась, прибегая к самым нецензурным выражениям.
А Пако, все так же прижимая руки к груди, готов был бухнуться перед ней на колени, как в храме перед скульптурой Мадонны, и бормотать слова молитвы.
– Синьорита… Синьорита… Простите меня, простите… – придушенно шептал Пако.
А Марина кончиком языка облизала губы и подмигнула Пако. Но он не видел этого – женщина стояла лицом к нему, а свет фар бил Пако прямо в глаза, слепя его, заставляя морщиться и щуриться.
– Ладно, с тобой пора кончать.
Но и Пако решил, что ему тоже пора действовать, может быть, тогда удастся унести ноги. О своем приятеле Красавчике он не думал, главное сейчас для него было – спасти свою шкуру, улизнуть от этой страшной, безжалостной женщины, которая вместо того, чтобы отдаться двум хорошим парням, вот так жестоко расправилась с одним из них и сейчас собирается поступить точно так же с ним, с Пако. Он качнулся вправо, пытаясь обмануть Марину, а затем бросился влево.
Но Марину этот маневр не застал врасплох – она была опытным бойцом. Когда Пако бросился влево, надеясь проскочить, Марина ребром ладони ударила его по горлу. Удар был не очень сильный, не такой, каким ломают хрящи, но тем не менее довольно ощутимый.
Пако словно с разбегу наткнулся горлом о туго натянутую стальную проволоку. Он захрипел, его глаза полезли из орбит. Он, как рыба, принялся хватать широко открытым ртом воздух. А Марина перехватила его руку и, крепко сжав, провернулась под ней, с хрустом выворачивая кистевой сустав, разрывая связки. Пако изогнулся в обратную сторону и кулем рухнул под забор.
Марина подошла, взглянула в безумно вытаращенные глаза своего врага и пнула его носком ботинка в грудь.
– Лежи и не рыпайся!
Но Пако было не до того, чтобы рыпаться. Зато его приятель Красавчик смог-таки подняться на ноги и, выставив вперед руки с растопыренными пальцами, пошатываясь, двинулся на Марину, желая вцепиться ей в горло и задушить. Это намерение только развеселило Марину. Она сделала шаг в сторону, и ее башмак, как тяжелый таран, вмялся Красавчику в левый бок в районе почки. Красавчик качнулся, взмахнул руками, точно птица подбитыми крыльями, и повалился на землю.
Из его рта и из носа хлынула кровь.
Марина перекинула ремешок зонтика через плечо, подошла к одному из мотоциклов, оседлала его.
Мотоцикл взревел мощным мотором. Но Марина не спешила трогаться с места. Она качнула машину и передним колесом повалила второй мотоцикл – тот, который принадлежал Красавчику, – он упал, фара погасла.
– Ну вот, полежите в темноте, подумайте о хороших манерах. Оривидерчи.
Марина отпустила ручку сцепления, и мотоцикл с ревом помчался по узкой темной улице, освещая наезднице дорогу фарой. И только проехав пару кварталов, Марина сообразила, что наделала глупостей, что было бы более благоразумным не связываться с этими придурками. Ведь не дай Бог, парни начнут разыскивать мотоцикл, обратятся в полицию, опишут ее внешность и тогда ей может непоздоровиться. Но она тут же себя успокоила: вряд ли парни побегут к карабинерам, скорее всего, они будут молчать в тряпочку, забьются в нору и станут зализывать свои раны. Но плохо другое – она засветилась именно на том месте, которое избрала для выполнения задания.
Мотоцикл Марины несся по улице Святой Терезы в потоке машин. Рядом с ней время от времени появлялись другие мотоциклисты – парни и девушки, – приветствовали Марину, коротко сигналили ей, махали руками, принимая ее, одетую в кожаный костюм, за свою.
Марина не доехала до своего отеля полквартала.
Она остановила мотоцикл, заехав на тротуар, возле закрытого газетного киоска, заглушила двигатель. А вот ключи из замка зажигания вынимать не стала. Она соскочила на брусчатку тротуара, носовым платком на всякий случай протерла ручки мотоцикла и заспешила прочь.
"Да фиг с ними. Надеюсь, все обойдется – подумала Марина. – А это приключение мне только на пользу.
Оно заставило меня быть осмотрительной и действовать осторожнее, не горячась".
Подойдя к телефону-автомату, Марина набрала номер – тот, который дал ей полковник. Трубку долго не снимали, и Марина уже было забеспокоилась, что, возможно – хотя такого с ней никогда не случалось, – не правильно запомнила номер или таксофон не правильно соединил.
Но наконец-то трубку сняли, и мужской голос спросил грубо и чуть нахально:
– Кого надо?
– Мне нужен Сайд.
Голос мужчины, говорившего с Мариной, сразу же изменился. Он не стал ни мягким, ни приветливым, просто зазвучал тише.
– Так кого, вы говорите, вам надо?
– Мне нужен Сайд.
– Ах, Сайд? Я Сайд.
Марина произнесла пароль:
– Аллах помнит о своих правоверных.
Пароль подействовал на Сайда так, словно ему в рот положили сладкую конфету.
– Аллах велик, он помнит обо всех, – медоточиво проговорил Сайд отзыв.
– Я в Риме, надо встретиться. Мне нужна старая скрипка, желательно итальянская, хорошего мастера.
– Скрипка готова, – ответил Сайд. Теперь он разговаривал так, как разговаривает слуга со своим господином, от которого можно ожидать любой милости и любого наказания.
– Где я тебя могу найти?
Сайд назвал адрес маленького итальянского ресторана, о котором Марина слышала впервые.
– Значит, завтра в одиннадцать я там буду, – сказала она. – Как я тебя узнаю?
– Я там один такой, у меня одного рыжая борода.
– Скрипка должна быть на месте, я хочу осмотреть инструмент и опробовать.
– Все понял. Как вы желаете, так и сделаем.
Марина с облегчением повесила трубку и теперь уже абсолютно спокойно, раскрыв зонтик, направилась к своему отелю. Вновь начался дождь, ветер усилился.
Улица, по которой шла Марина, была довольно-таки оживленной. Этот квартал, хоть и расположенный в центре города, не считался фешенебельным и дорогим.
И многочисленные проститутки, стоявшие по обеим сторонам тротуара, тоже были недорогими – не первой молодости, потасканные. Они время от времени распахивали шубы из искусственного меха и показывали кто обвислую грудь, кто грудь, накачанную силиконом, кто выбритый лобок – в общем, каждая пыталась привлечь потенциального клиента тем, что считала самым выигрышным и наиболее соблазнительным. Марина испытывала некоторое отвращение от вида этой «витрины» с живым мясом.