Возможно, Раулю удалось бы преспокойно унести металлическое чудо под предлогом, что он спешит показать его одному из пятерых друзей. Но в этот самый момент в проеме двери, ведущей в подвалы, возник Рольвиль, а за ним и все остальные, и раздались крики:
— Вот он! Держите его, это вор!
Рауль нырнул в толпу рабочих и пустился бежать.
Признаться, поведение нашего героя выглядит по меньшей мере нелепым. Стоило ли входить к барону в доверие только для того, чтобы на несколько минут запереть его с друзьями в подвале? Но в действительности у Рауля была совсем другая цель: скорее найти и преподнести даме своего сердца желанную для нее вещь. Вот почему теперь ему приходилось спасаться со всех ног.
Главный вход в замок был закрыт. Рауль обогнул два пруда, вырвался от двух рабочих, пытавшихся его схватить, и, преследуемый орущей толпой, влетел в сад, окруженный высокими стенами. Преодолеть ограду было решительно невозможно.
— Черт побери, — прорычал Рауль. — Я окружен и затравлен. Сейчас на меня спустят гончих псов. Надо же, какая незадача!
Сад соседствовал с сельской часовней, церковное кладбище примыкало к замку, и только массивная решетка в стене отделяла сад от фамильного склепа прежних владельцев поместья де Гер. Рауль быстро протиснулся между прутьями, и тут дверь усыпальницы отворилась, и чья-то рука схватила юношу за плечо. Он не успел опомниться, как оказался внутри мрачного помещения. В первое мгновение он ничего не видел и скорее почувствовал, чем понял, что перёд ним Жозефина Бальзамо.
— Идите за мной, — промолвила она, отперев другую дверь, выходившую на деревенское кладбище.
Невдалеке от часовни стояла старинная карета, какие нечасто попадались даже в этой глухой местности. В нее были впряжены две тощих лошади, на облучке восседал кучер с пышной седеющей бородой и сгорбленной спиной.
Рауль и графиня, никем не замеченные, вскочили в карету. Она негромко приказала кучеру:
— Быстрее, Леонар!
Часовня стояла на околице деревни, и на своем пути они почти не встречали строений. Лошади перешли на рысь. Карета, столь невзрачная снаружи, оказалась очень просторной, на удивление удобной. От посторонних взглядов седоков надежно защищали деревянные жалюзи на окнах. Рауль тотчас же воспользовался интимной обстановкой, пал на колени и принялся изливать весь пыл восторженной любви. Он едва мог дышать от переполнявшей его сердце радости. Если даже графиня была несколько шокирована потоком признаний, все то, что он для нее сделал, давало Раулю некоторое право уже при второй их встрече перескочить через промежуточные этапы и приступить прямо к делу. Он говорил так искренне и весело, что это обезоружило бы собеседницу самых строгих нравов:
— Неужели это вы? Какое счастье! В тот самый момент, когда охотничья свора готова растерзать бедную жертву, из-за кулис является Жозефина Бальзамо и спасает несчастного! Боже, как я люблю вас! Я люблю вас давным-давно! Целый век! Клянусь, эта любовь горит во мне сто лет, если не больше. Но эта старая любовь молода, как вы. И прекрасна, как вы! А вы поистине прекрасны, на вас нельзя смотреть без трепета и восторга. О, божественное создание! Ваш взгляд, ваша улыбка, каждая черточка вашего лица поразительны и неуловимы, — он вздрогнул и продолжал шепотом: — Вы смотрите на меня благосклонно, вы не сердитесь, вы не отвергаете мою любовь!
Она спросила с улыбкой:
— А если я попрошу вас выйти из кареты?
— Я откажусь.
— А если я позову на помощь кучера?
— Я убью его!
— А если я сама сойду?
— Я буду объясняться в любви, стоя посреди дороги…
Она рассмеялась:
— Что ж, у вас на все готов ответ. Ладно, оставайтесь. Но довольно сумасбродств, расскажите мне лучше, что случилось в замке и почему эти люди гнались за вами.
— Я расскажу вам все, ибо вы не отталкиваете меня, вы принимаете мою любовь! — торжествуя, воскликнул Рауль.
— Ничего я не принимаю, — со смехом отвечала графиня. — Вы осыпали меня признаниями в любви, хотя мы даже не знакомы.
— Я знаю вас!
— Вы едва могли разглядеть меня ночью, при свете фонаря.
— Но разве я не видел вас накануне при свете солнца? У меня была возможность восхититься вашим мужественным поведением во время отвратительного судилища в замке д'Этиг.
Она сразу стала очень серьезной:
— Вот как, значит, вы были при этом?
— Я был там и знаю все! — сказал он пылко. — Дочь Калиостро, мы с вами знакомы. Наполеон Первый играл с вами, когда вы были ребенком. Вы предали Наполеона Третьего, служили Бисмарку и пережили вместе с бравым генералом Буланже крах его авантюры. Вы купаетесь в источнике вечной молодости и любви. Вам сто лет… и я люблю вас!
Крохотная морщинка прорезала ее лоб, она повторяла:
— Вы были там, я так и думала… Как я настрадалась из-за них, этих ничтожеств! Значит, вы слышали их гнусные обвинения?…
— Я слышал всякую чушь и видел сборище сумасшедших, ненавидящих вас так, как тьма ненавидит свет. Но все это сплошная чепуха и нелепица, не будем сейчас говорить об этом. Я верю, я хочу верить в вашу вечную молодость, я верю, что вы способны творить чудеса. Я хочу верить, что вы никогда не умрете и никогда не умрет моя любовь к вам. А вы сами — фея, живущая в стволе зачарованного тиса!
Ее чело прояснилось, уже успокоенная, она кивнула головой:
— У меня с утра было предчувствие, что этот день принесет удачу.
— Говорю же вам, что это просто чудо: недели, месяцы могли уйти на бесплодные поиски этого самого подсвечника, а я нашел его за несколько минут, стоило только захотеть. А все потому, что я думал о том, как обрадуетесь вы, увидев ветвь семисвечника.
— Что вы сказали? Вы нашли ее? — спросила она пораженно.
— Да, вот она, берите!
Жозефина Бальзамо схватила и принялась лихорадочно рассматривать со всех сторон изогнутый кусок бронзы, покрытый толстым слоем налета. На его чуть приплюснутом конце был прикреплен большой фиолетовый камень.
— Это он, — прошептала Жозефина. — Нет ни малейшего сомнения. Не могу передать, как я вам признательна!
Рауль в сжатых и точных выражениях живописал поле битвы. Молодая женщина не могла прийти в себя от удивления:
— Но как вы догадались? Почему решили взяться именно за девятую колонну? Это был случайный выбор?
— Напротив, точный расчет, — возразил Рауль. — Одиннадцать колонн балюстрады были построены до XVII века, и лишь одна — позже.
— Как вы узнали?
— Кирпич, из которого сложены остальные одиннадцать колонн, размерами и формой принадлежит другой эпохе, и только девятая колонна сложена из кирпича, который до сих пор используется в строительстве. Следовательно, именно эта колонна была разрушена, а потом построена заново. Зачем? На этот вопрос я и ответил.