— Я хочу продолжить разговор, который вы завели с Брижит вчера в театре.
Боманьян нисколько не смутился:
— Я полагаю, этот разговор должен быть продолжен только с нею и ни с кем иным. И я ожидал ее прихода, а не вашего.
— Мадемуазель Русслен помешала прийти очень серьезная причина.
— Какая же?
— Она стала жертвой нападения.
— Вот как? Ее пытались убить, но за что?
— Чтобы взять семь камней. Это те самые камни, кольцами от которых завладели вы и эти господа.
Годфруа д'Этиг и Бенто нервно задвигались в креслах.
Боманьян старался ничем не выдать своего удивления. Противник казался ему не слишком опасным, и в его ответе прозвучало презрение:
— Вот уже второй раз вы, сударь, суете свой нос в чужие дела, да так дерзко, словно желаете, чтобы вас хорошенько проучили. Первый раз в замке де Гер вы взяли вещь, которая вам не принадлежала. На обычном языке это называется кражей. Сегодня вы совершаете поступок еще более наглый — являетесь ко мне и бросаете оскорбительные намеки. Вам прекрасно известно, что мы не «завладели» кольцами, а купили их. Потрудитесь дать отчет в своем поведении.
— Вам тоже должно быть известно, — ответил Рауль, — что по отношению к моим поступкам слова «кража», «наглость» совершенно неуместны. Я просто пытаюсь достичь той же цели, что и вы.
— Ах, вот как, вы преследуете ту же цель? — насмешливо переспросил Боманьян. — Что же это за цель?
— Десять тысяч драгоценных камней, спрятанных в межевом камне. Только и всего.
Боманьян был поражен и не сумел этого скрыть. Рауль продолжил натиск с новой силой:
— Выходит, мы мешаем друг другу, и столкновение между нами неизбежно. Вот в чем суть.
Каждое его слово ударяло Боманьяна, как тяжелая дубинка. Значит, перед ним появился новый соперник? Новый враг возник вместо исчезнувшей графини Калиостро?!
Годфруа д'Этиг и Бенто метали в Рауля яростные взгляды и напрягали атлетические торсы, готовясь к драке. Но Боманьян вновь овладел собой.
— Все это одни сказочки, — произнес он, стараясь выглядеть по-прежнему уверенным и невозмутимым и направить разговор в нужное русло. — Сплетни досужих кумушек! Детский лепет! И ради этого вы пришли сюда, отнимаете наше время?
— У меня времени не больше, чем у вас, — отвечал Рауль, не давая Боманьяну опомниться.
— О, мой Бог, — промолвил Боманьян, пытаясь изобразить иронию. — Вы так осведомлены?
— Значительно лучше, чем вы думаете.
— Кто же вас просветил, осмелюсь спросить?
— Жозина.
— Кто?
— Жозефина Бальзамо, графиня Калиостро.
— Вы знали ее? — воскликнул Боманьян. Услышав это имя, он выдал себя: — Вы знали ее? Где вы познакомились? Когда? Что она вам рассказала?
— Мы встретились в начале прошлой зимы и виделись почти каждый день вплоть до того дня, когда я увидел дочь барона д'Этиг.
— Вы лжете, сударь! — прорычал Боманьян. — Она не встречалась с вами, иначе непременно сказала бы об этом мне. Мы были достаточно близки, чтобы она не скрывала подобные приятные знакомства.
— И все же скрыла. Очевидно, у нее были для этого причины.
— Вы намекаете на то, что были с ней в связи? Это ложь, сударь! Ее можно было обвинить в чем угодно — в кокетстве, в хитрости, даже коварстве, но только не в развращенности! Вам это ясно, юный ловелас?
— Разврат и любовь — разные вещи, — спокойно сказал Рауль.
— Любовь? Вы хотите уверить, что Жозефина Бальзамо любила Вас?
— Именно так, сударь!
Боманьян вышел из себя. Он потрясал кулаками перед лицом Рауля, он дрожал от ярости, пот струился по его лицу.
Прошла минута. Боманьян отер лицо, выпил стакан воды и несколько успокоился. Теперь он понял, что от этого противника будет нелегко избавиться.
— Хорошо, сударь, ваши отношения с графиней Калиостро не касаются никого, кроме вас, — заговорил Боманьян вновь. — Вернемся к прежнему вопросу: зачем вы пришли сюда?
— Нет ничего проще, — ответил Рауль. — Я все могу объяснить несколькими фразами. У каждого аббатства есть свое епископское кольцо, передаваемое из поколения в поколение. Канделябр с семью ветвями символизирует совет семи попечителей сокровищ. Ветвь, которую я нашел в замке де Гер, имеет красный камень — поддельный гранат. Это камень Феканского аббатства. Вы со мной согласны?
— Допустим.
— Итак, достаточно узнать названия семи аббатств, чтобы проникнуть в секрет, где спрятаны семь кладов. А семь названий начертаны на семи кольцах, которые были куплены вами вчера у Брижит Русслен.
— Короче говоря, — медленно вымолвил Боманьян, — то, что мы искали долгие годы, вы хотите обрести в один миг?
— Вы совершенно правы!
— А если я откажусь от вашей помощи?
— Откажетесь?
— Естественно. Ваши претензии абсолютно нелепы…
— В таком случае я донесу на вас.
Боманьян посмотрел на Рауля с удивлением:
— Донесете на меня? Что за чушь!
— Я донесу на всех троих как на убийц Жозефины Бальзамо, графини Калиостро.
Никто из них не пытался протестовать, не последовало ни одного негодующего жеста. Годфруа д'Этиг и его кузен застыли на месте. Боманьян смертельно побледнел. Он встал, подошел к двери и запер ее на ключ.
— Напрасно осторожничаете, сударь, — весело сказал Рауль. — Я поклялся никогда не носить оружия, и сейчас при мне нет револьвера… Но не советую вам прибегать к силе.
— Довольно слов, перейдем к делу, — голос Боманьяна дрогнул. — Вы обвиняете нас в убийстве графини Калиостро?
— Да.
— У вас есть доказательства?
— Да.
— Изложите их.
— Несколько недель назад я бродил вокруг замка, надеясь случайно увидеть мадемуазель д'Этиг. Вдруг к замку подъехал экипаж, которым управлял один из ваших друзей. Я последовал за ним и был свидетелем того, как Жозефину Бальзамо провели в старую башню, где уже собрался трибунал. Вы, господин Боманьян, были обвинителем на этом судилище. А эти двое господ исполнили роль палачей.
— Чем вы можете это подтвердить? — прорычал Боманьян с неузнаваемо изменившимся лицом.
— Я был там, спрятавшись в амбразуре башни, над вашими головами.
— Быть этого не может, — прошептал Боманьян. — Если бы все происходило так, как вы говорите, вы бы попытались вмешаться, спасти ее.
— Спасти, но от чего? — с невинным видом спросил Рауль. — Ведь ей грозило всего лишь заточение в лечебнице для душевнобольных. По крайней мере, так я думал. И покинул свой наблюдательный пункт, как только судилище закончилось, а его участники разошлись. Я спустился к берегу, взял лодку и вечером вышел на ней в море, чтобы предупредить капитана английской шхуны о готовящемся злодеянии. И эта моя ошибка стоила жизни несчастной! Слишком поздно я раскусил ваш гнусный обман, слишком поздно понял, что лодку с ней вы утопили.