– Только один.

– Пожалуйста. Я вас слушаю.

– Моральные категории, такие, как совесть, мы, конечно, не рассматриваем?

– Нет, – ответил Фоксман, – никогда. Я очень хорошо сплю по ночам, господин Сабанчи. И знаете почему? Осознание выполненного долга, если хотите. Мы ведь работаем не только ради больших гонораров. Я спасаю свою страну и миллионы человеческих жизней. Если хотите, я спасаю нашу цивилизацию, за которую мы все воюем. И поэтому сплю по ночам очень крепко. У вас есть еще вопросы, или мы более предметно обсудим вашу поездку в Мардин?

Третий кандидат

В аэропорту Бейрута Маджида встречали отец и младший брат. Они посадили его в машину и повезли домой, где уже собрались многочисленные родственники, тетушки, дяди, двоюродные братья и сестры. Особенно радовалась приезду сына его мать, ведь он не был дома уже больше года. Маджид не успевал отвечать на приветствия все приехавшегоновых родственников, каждый из которых хотел увидеть прибывшего из далекой Англии молодого Маджида, который учился и стажировался в таком престижном месте, как Кембридж.

Этот нескончаемый поток родственников мог продолжаться несколько дней, но вечером отец посадил сына в машину и они поехали на юг, покинув Бейрут, когда солнце уже опустилось за горизонт. Ехали они долго; их дважды останавливали, чтобы проверить. В первый раз это были солдаты правительственной армии, во второй раз – вооруженные люди из движения «Хезболла». Вся трагичность ситуации в Ливане заключалось в том, что здесь фактически существовали две параллельные вооруженные структуры – армия, находившаяся под контролем арабов-суннитов и частично арабов-христиан, и движение «Хезболла», в которое входили арабы-шииты. Нужно отметить, что наиболее принципиальными противниками Израиля были «Хезболла» на севере и «Хамас» на юге, тогда как остальные радикальные движения пытались выйти на какие-то общие договоренности с еврейским государством.

Разумеется, что при любом военном столкновении в Ливане сразу появлялись вооруженные группы, которые поддерживали противоборствующие стороны. Были и сторонники самого Израиля. Таким образом, раздираемый подобными противоречиями Ливан, казалось, был обречен на вечную гражданскую войну и только усилиями многих западных государств иногда получал временную передышку.

Когда их автомобиль остановили в третий раз, им предложили выйти из машины и дальше идти пешком. Отец согласно кивнул головой, и они, оставив автомобиль у блок-поста, направились по тропинке к дому, в котором их ждали. Только в отличие от обычных домов, здесь их ждали в глубоком подвале, куда не смогла бы пробиться израильская ракета, ведь Абу Усеиб был в числе тех, кого спецслужбы соседнего государства усиленно разыскивали, чтобы немедленно ликвидировать при малейшей возможности. Хотя справедливости ради, наверное, стоит сказать, что у Израиля и его военных структур всегда была возможность уничтожить многих руководителей всех враждующих с ними организаций. Но провести подобную акцию означало восстановить против себя западный и восточный миры, когда правозащитники и либералы на Западе, националисты и фанатики на Востоке в едином порыве начали бы осуждать подобные «варварские акты». Именно поэтому израильские спецслужбы так тщательно и выверенно наносили свои удары, чтобы соотнести число жертв с мировой реакцией на эти события.

Руководители «Хамас» уничтожались Израилем безо всякой жалости, но только точечными ударами, чтобы не вызывать ненужного раздражения у своих американских партнеров. С руководителями «Хезболла» сложнее: меры безопасности у них были гораздо более серьезные. Но при желании Израиль мог легко уничтожить руководство и этой организации. Огромная сеть платных агентов, среди которых было много арабов-мусульман, как шиитов, так и суннитов, работали на израильские спецслужбы. Не говоря уж о том, что каждый еврей, независимо от своего гражданства, считал своим долгом помочь государству своих единоверцев.

Отец спустился в подвал вместе с Маджидом, где их приветствовал Абу Усеиб. Маджид разочарованно вздохнул. В его представлении этот отважный воин был гигантского роста, а оказалось, что он намного ниже самого Маджида. Он постоянно вскакивал с места, ходил по комнате, возбужденно вращал руками, словом, был таким неврастеническим вулканическим типом, которые часто встречаются среди вождей. Лицо у него было чисто выбрито, от кожи пахло дорогим французским парфюмом. Абу Усеиб обнял отца Маджида, с которым был лично знаком. Маджида он приветствовал крепким рукопожатием. Отец, поговорив с Абу Усеибом, деликатно вышел из комнаты, чтобы не мешать разговору вождя с его сыном. Он был горд и счастлив, что сам Абу Усеиб решил встретиться с его отпрыском.

Свой новый мобильный телефон Маджид по требованию охранников оставил в другой комнате. Но часы, которые подарил ему Бахыш-хан, были на его руке. И вместе с ними он вошел к самому Абу Усеибу.

– Про тебя говорят, что ты очень хороший ученый, – сразу сказал Абу Усеиб, едва отец вышел за дверь. – Ты можешь сесть, мне нужно с тобой переговорить.

Маджид дождался, пока сядет хозяин, и только затем сел сам.

– Я учился в Кембридже у профессора Тейлора, – подтвердил юноша, – а теперь стажируюсь в его лаборатории и учусь на магистра.

– Очень хорошо. – Абу Усеиб вскочил со своего места. Маджид хотел подняться, но тот махнул рукой, чтобы гость не вставал. – Значит, ты действительно хороший химик, – сделал вывод Абу Усеиб. – Это очень хорошо, что ты учился в таком известном месте. У нас не хватает ученых. Воинов у нас много, шахидом хочет стать каждый, а вот ученых не хватает. Нам нужны мозги, а не глупые головы наших воинов. Нужны химики, физики, математики. Только тогда мы сможем победить неверных и «Детей Книги».

Он говорил о евреях, которых иногда называли «Детьми Книги», то есть последователями Торы. Несколько лет назад премьер-министр Малайзии выступил с сенсационным докладом на международной встрече, обратившись к мусульманскому миру. Каким образом мы, имея такие средства, деньги, ресурсы и почти миллиард наших последователей во всем мире, уступаем крошечному народу, называемому «Детьми Книги», спрашивал премьер Малайзии. Почему мы, мусульмане, так явно и сильно уступаем евреям, вопрошал он с трибуны конференции. Его выступление осудили почти все лидеры западных стран, посчитав некорректным и неверным по существу, но на самом деле он говорил не столько об успехах Израиля, сколько об отставании всего мусульманского мира. Однако в современном обществе, где толерантность была возведена в абсолют, подобные выступления вызывали мгновенную негативную реакцию.

– Нам очень нужны такие специалисты, – повторил Абу Усеиб, вернувшись на свое место. – Отец сказал тебе зачем ты нам так срочно понадобился?

– Нет, – ответил Маджид, – он только сказал, что я должен встретиться с вами.