«Интересно, – подумал Физули, – о чем именно можно попросить человека, который не боится смерти? Ведь, по их мнению, я уже однажды сумел обмануть эту костлявую старуху. Неужели они считают, что у меня получится сделать это второй раз? Или они убеждены, что теперь я наверняка проиграю в этой затянувшейся игре, где ставкой может быть только моя жизнь?»
Лаборатория, о которой говорила госпожа Бегим Гульсум Сайед, находилась на побережье залива Санмиани, недалеко от одноименного города. Именно здесь несколько ученых и специалистов отрабатывали необходимые им технологии применения новых достижений химической науки. В которой раз достижения ума и цивилизации работали не на благо людей, а на их уничтожение. В первый день Маджида познакомили со всеми четырьмя специалистами, двое из которых прибыли из Индонезии и Майлазии, а еще двое – из Канады и Тайваня. Все специалисты получали очень хорошие деньги, и если первые двое были мусульманами, то третий оказался католиком, а четвертый – вообще атеистом, что не мешало им работать над подобными технологиями. Вопросы морали их не очень волновали, хотя каждый из них понимал, для чего именно нужны их разработки. Но каждый успокаивал себя мыслью, что если конкретно он откажется от этой работы, то ее сделает кто-то другой, и этот кто-то будет получать столь высокий гонорар. Оправдание собственной безнравственности при желании всегда легко найти, приведя своей совести тысячу причин. Но перемена мест слагаемых не меняет конечного результата, при котором такой специалист в любых обстоятельствах остается создателем оружия, способного уничтожить тысячи невиновных людей.
С другой стороны, сотни ученых на Западе и Востоке разрабатывали грозное оружие уничтожения, совершенствовали ядерное оружие, строили атомные подводные лодки, мощные бомбардировщики, баллистические ракеты. И все это делалось во имя уничтожения человека. Если задуматься, то почему нравственным считается создание атомной подводной лодки, у которой есть возможность стереть с лица земли небольшую страну, и нельзя создавать оружие, которое уничтожит только несколько тысяч человек? Или почему бомбардировки Западного альянса в Афганистане, при которых иногда гибнут десятки и сотни ни в чем не повинных женщин и детей, можно считать ошибкой, а взрыв бомбы где-нибудь в Европе или Америке, при котором погибает ненавистный функционер, но гибнут и еще невиновные люди, является чудовищным террористическим актом? Очевидно, что мораль в двадцать первом веке становится слишком гибкой, что позволяет многим оправдывать собственную безнравственность.
Ракеты, которые выпускают арабские экстремисты в сторону мирных граждан Израиля, есть сознательный террористический акт против мирного населения. Но разве ответные ракеты, которые убивают женщин и детей, не есть точно такой же ответный террористический акт против мирного населения? Очевидно, что выбор может быть только один – ни при каких обстоятельствах не убивать мирных граждан, не пытаться превзойти своего врага в жестокости, не следовать древнему принципу: «Око за око». Но тогда вообще непонятно, как вести подобные войны, ведь для эффективной защиты одних увещеваний категорически мало. А защищаться в подобных условиях необходимо, даже используя не совсем дозволенные методы.
Почти весь следующий день Маджид пребывал в легкой прострации, не понимая, как серьезные и солидные ученые берутся разрабатывать столь ужасное по своей эффективности оружие, которое могут применить террористы любых мастей. К вечеру этого дня он достал телефон и набрал номер Сабрины. Телефон долго не отвечал, а затем мать Сабрины сообщили, что ее дочь сбила машина, сломана ключица, но врачи обещают, что у молодой женщины все будет в порядке. Однако сейчас говорить она не может. Маджид ужаснулся. Он даже не мог предположить, что Сабрина уже два дня находилась в больнице. Именно в таком состоянии он позвонил Бахыш-хану, когда вышел к морю, чтобы немного подышать свежим воздухом.
– Добрый вечер, уважаемый Бахыш-хан! – начал Маджид, услышав знакомый голос.
– Здравствуй, Маджид, – отозвался Бахыш-хан. – Как у тебя дела? Давно не звонишь, и я очень переживаю.
Наверное, Маджид очень бы удивился, если бы узнал, что его собеседник находится не в Англии, а всего лишь в нескольких киломметрах от того места, откуда он разговаривает.
– Я был в Ливане, а потом прилетел в Пакистан, – сообщил Маджид, – все получилось так, как вы говорили.
– Откуда ты со мной говоришь? Тебя никто не может подслушать? – нервно уточнил Бахыш-хан.
– Нет-нет. Все в порядке. Я абсолютно один и сейчас стою у моря, глядя на пустой берег. Я хотел с вами посоветоваться.
– О чем?
– Это не телефонный разговор.
– Понимаю. Когда ты собираешься вернуться в Лондон?
– В конце недели. Я прилечу в воскресеньем, рейсом из Исламабада.
Маджид вспомнил о своих вещах, оставленных в отеле «Шератон». Ему, конечно, выдали в Карачи деньги на покупку любой одежды, но все равно придется туда вернуться, чтобы забрать свой чемодан.
– Я буду тебя ждать, – пообещал Бахыш-хан. – Тебя что-то беспокоит?
– Очень, – признался Маджид, – я начинаю думать, что занят совсем не тем, чем хотел бы заниматься.
Его собеседник прекрасно знал, чем именно он занят, но ничего не стал уточнять. Вместо этого он сочувственным голосом произнес:
– Представляю, как тебе трудно, Маджид. Но ты должен помнить, что не имеешь права подводить всех нас. Особенно своего отца и его друзей.
– Я помню, – уныло ответил Маджид, – но мне кажется, что мы не всегда занимаемся тем, чем нужно заниматься. Извините меня, я не могу больше говорить. Расскажу вам, когда приеду. – Он отключил телефон.
– Парень психует, – сказал Бахыш-хан, – он впервые попал в такую ситуацию. И еще узнал о поисшествии со своей девушкой. Черт возьми, почему наши психологи не дают в подобных случаях никаких рекомендаций?
Маджид убрал телефон в карман и пошел по берегу. Он не мог знать, что за ним внимательно следят из-за пологого склона. Маджид прибыл от самого Абу Усеиба. Он был представителем известной семьи, и никто не сомневался, что он именно тот человек, которого они ждали. К тому же он был ученым, столь нужным для работы в лаборатории. Но по приказу Ибрагима за ним все равно пристально следили, и его телефонный звонок Бахыш-хану был зафиксирован наблюдателем. Оставалось только проверить, кому именно он звонил. Сделать это было не сложно и, когда Маджид отправился принимать душ, его аппарат оказался у другого наблюдателя, который посмотрел номер телефона. Через час Ибрагим знал номер, по которому звонил Маджид. Еще через час этот номер телефона получил Идрис, находившийся в Исламабаде.