– Их сдали в пакистанской разведке, – мрачно сообщил Рассел, – я всегда считал, что им нельзя доверять. Но в данном случае у нас не было другого выхода.
– Выход есть всегда, – возразил Эйссинджер, – необходимо более тщательно и продуманно планировать ваши операции. Простите меня, мистер Рассел, но я вынужден снова напомнить, что мы имеем дело с очень необычным врагом. Они не ценяет не только чужие жизни, но и с радостью готовы умирать во имя собственных идей. Для них не существует никаких моральных запретов во имя торжества собственных ценностей. Они готовы на любые жертвы ради собственной победы, уничтожая как врагов, так и своих соотечественников. А наше общество уже давно не готово к подобным жертвам. Когда самолеты врезались в башни Торгового центра и падали на Пентагон, почти все аналитики, еще не имея конкретной информации, были убеждены, что подобные акты могут совершить только боевики бен Ладена. Найти сразу двадцать европейцев или американцев, готовых вот так бессмысленно и страшно отдать собственные жизни, сегодня практически невозможно. А для тех, кто захватывал самолеты, это в порядке вещей. Они искренне верили, что попадут в рай. И еще более искренне верили, что их борьба имеет смысл.
Идеология – страшная сила в руках демагогов и фанатиков. В своем время наш президент Эйзенхауэр говорил, что солдаты коммунистического лагеря всегда сражаются лучше, чем солдаты стран демократической коалиции. Немцы во время войны называли русских солдат людьми с «пониженным инстинктом самосохранения». Был такой термин у немецких психологов. Они не могли понять, почему русские обреченно дерутся до последнего человека, отбиваются до последнего патрона и умирают, даже не пытаясь спасти свои жизни, даже когда их поражение абсолютно очевидно. Нелогичность «русских варваров» их даже пугала, вот они и придумали такой термин. На самом деле все было гораздо проще. У русских советских солдат была своя идеология, своя пропаганда, которая оказалась гораздо сильнее фашистской идеологии и нацистской пропаганды. Это был один из самых сильных факторов, повлиявших на ход войны. Сейчас о нем стараются не вспоминать, ведь это означает признать победу сталинской идеологии, что противоречит нынешним либеральным установкам европейских политиков. Но все было именно так. Миллионы советских людей верили, что защищают свою страну от захватчиков, свои дома и свои семьи, что было, в общем, правдой. Сталин однажды сказал в разговоре с Черчиллем, что солдаты защищают не Советскую власть, а свои дома, свои семьи, свою Русь. Он так и выразился. Нужно сказать, что он был умным человеком и трезвым прагматиком. А вот убедить миллионы немцев, что они сражаются за расовое превосходство своей нации, что эта мировая борьба против евреев и славян, оказалось гораздо сложнее.
И дело было даже не в том, что Гитлеру и его гнусной компании этот фокус не удался. Он как раз удался в отношении подавляющего большинства униженного немецкого населения. Затянувшаяся инфляция и потрясения двадцатых годов заставляли немцев верить в любую чушь, даже во всемирный заговор евреев, особенно учитывая тот факт, что большинство крупных банкиров в Германии и в Европе были еврейского происхождения. Как, впрочем и всегда. Но мы говорим не только об обывателях. А вот генералы и фельдмаршалы ему не поверили. Они его презирали, даже когда выполняли его приказы, в отличие от советских генералов и маршалов. Сталин истребил большую часть своих командиров, но оставшиеся дрались изо всех сил, вопреки всякой логике и здравому смыслу. Я немного изучаю русскую историю. Маршал Рокоссовский вышел из лагерей, еще не зная, где находится его семья, и фактически спас Москву вместе с Жуковым зимой сорок первого года. Генерал Мерецков чудом выжил в тюрьме, когда его избивали до полусмерти, а выйдя из тюрьмы, командовал фронтом. И таких примеров сколько угодно. Кроме предателя Власова, который оказался не очень порядочным человеком, у Советской армии не было предателей такого масштаба. А вот в немецкой армии все было несколько иначе. Паулюс, получив звание фельдмаршала в осажденном Сталинграде, сказал, что это фактически означает приказ Гитлера о самоубийстве. «Но такого удовольствия я ему не доставлю», – заметил фельдмаршал. А вспомните Роммеля или Клюге? Блестящие полководцы, может, лучшие среди остальных. Оба покончили с собой, пытаясь хоть таким образом противостоять фашистскому режиму, который они просто презирали. Канариса успели повесить, Гальдера арестовать. Даже Гудериан не очень выносил бесноватого фюрера. А ведь это был цвет немецкого генералитета.
– Вам нужно работать историком-советологом, – усмехнулся Рассел.
– Это моя профессия, – заметил Эйссинджер, – изучать слабые и сильные стороны противоборствующих сторон. С любой точки зрения Советская армия была обречена. Против нее действовала лучшая армия в мире, дисциплинированная, хорошо обученная, технически лучше вооруженная, имеющая победы по всей Европе и еще несколько союзных стран – Финляндию, Италию, Венгрию, Румынию. Против них действовала деморализованная армия, командный состав которой был почти полностю истреблен в предыдущие годы. Устаревшие модели самолетов и танков не шли ни в какое сравнение с немецкими. Повсюду царил страх перед чекистами и комиссарами. В первые несколько месяцев войны попали в плен несколько миллионов человек. Немцы были уже у Москвы, стояли под Ленинградом, дошли до Сталинграда и Кавказа. И все равно проиграли. Был такой фактор, как вера в свою страну, в ее историю, в ее прошлое и будущее. Сталин и его окружение этим очень здорово воспользовались. Войну назвали Отечественной, убрали комиссаров, восстановили прежнюю царскую форму с погонами, ввели ордена с именами русских полководцев и флотоводцев, даже разрешили деятельность православной церкви, которую до этого люто преследовали. И несмотря на все это, победа русских выглядела абсолютно нелогичной, но закономерной. С первого дня войны они верили в свою победу. Абсолютно верили. И вот этот психологический фактор невозможно не учитывать.
– Убедительная лекция на тему психологического фактора во Второй мировой войне, – пробормотал Рассел. – Вы считаете, что у нас похожая ситуация?
– К сожалению. Идет четвертая мировая война. В третьей мы победили. И опять-таки за счет нашей пропаганды и идеологии. Когда шла война, сломить советских людей было невозможно. В относительно спокойные годы мы сломали их своим комфортом, поразили своим образом жизни, своими достижениями. То, чего не удалось сделать Гитлеру во время войны, мы получили за счет нашей пропаганды уже в конце прошлого века. Даже Гитлер не мечтал о подобном. От России была отторгнута Прибалтика. Украина перешла под наш контроль. Русские потеряли Кавказ и Среднюю Азию. В семидесятые и восьмидесятые годы мы явно переигрывали Советский Союз за счет умелой пропаганды наших ценностей. Мы сломали их изнутри, победив в третьей мировой войне. А сейчас идет четвертая. И в этой войне все козыри уже не нашей стороне.
Против нашей «атлантической» цивилизации действует другой враг. Умный, беспощадный, не останавливающийся ни перед какими жертвами, в отличии от нас готовый на любые страдания, в отличии от нас готовый на жертвенность, в отличии от нас имеющий идеологию, в которую верят миллионы, в отличии от нас, имеющий множество смертников, готовых умирать за эту идею в отличии от нас. Убедительно? Или нужны другие аргументы? Мы начали эту войну в заведомо неравных условиях. На нашей стороне пока только технические достижения нашей армии и нашей науки. Но они нас быстро догонят, уверяю вас, очень быстро. У Пакистана уже есть ядерное оружие, секреты которого их физики удачно украли у своих британских коллег. У них есть миллиарды нефтедолларов, на их стороне наши либеральные законы и наши радикалы, готовые поддержать угнетаемых и обижаемых мусульман. По официальным данным, уже сейчас во Франции шесть миллионов мусульман, в Великобритании – три, в Германии – пять. Что будет завтра? Мы проигрываем эту войну, мистер Рассел, и моя задача – проанализировать причины и найти выход в сложившейся ситуации.