Мисс Бил не спросила, откуда подруга знает, что на дорогах будет полно машин. Это относилось к тому роду вещей, которые мисс Бэрроуз просто знает, и все тут. Она энергично продолжала:
— На этой неделе я встретила в Вестминстерской библиотеке Хильду Рольф, их старшую преподавательницу. Необыкновенная женщина! Разумеется, она очень умна и пользуется репутацией первоклассной учительницы, но, боюсь, студенты ее побаиваются.
Мисс Бэрроуз частенько сама наводила ужас на своих студенток, не говоря уже о большинстве своих коллег-учителей, но искренне поразилась бы, если бы ей об этом намекнули.
Мисс Бил спросила:
— Она говорила что-нибудь об инспекции?
— Только упомянула о ней. Она уже сдала книгу и ужасно торопилась, так что мы не успели толком поговорить. У них, оказывается, настоящая эпидемия гриппа, которая вывела из строя половину штата.
Мисс Бил показалось странным, что старшая преподавательница нашла время приехать в Лондон, чтобы сдать в библиотеку книгу, когда дела с персоналом обстоят так туго, но ничего не сказала. Во время завтрака мисс Бил предпочитала больше размышлять, чем разговаривать, экономя силы. Мисс Бэрроуз подошла к кровати налить себе еще чая. Она сказала:
— При такой погоде да еще при том, что студентки чуть ли не все заболели, похоже, у тебя будет довольно тоскливый день.
Годами общаясь друг с другом, они привыкли констатировать очевидные вещи, что является одним из признаков долгих близких отношений, и вряд ли часто ошибались. Мисс Бил, не ожидавшая от этого дня больших неприятностей, кроме утомительной утренней поездки на автомобиле, трудной инспекции и возможной схватки с теми членами из Комитета по образованию медсестер больницы, которые возьмут на себя труд явиться, молча натянула на плечи халат, сунула ноги в шлепанцы и побрела в ванную. Таким образом, сама того не зная, она сделала первые шаги к тому, чтобы оказаться свидетельницей убийства.
Несмотря на дождь, поездка оказалась легче, чем ожидала мисс Бил. Она выехала заранее и к девяти часам уже добралась до Хитерингфилда, как раз чтобы встретиться с последним потоком жителей, спешаших на работу. Широкая Джорджиан-стрит была запружена автомобилями. Женщины подвозили к станции работающих в Лондоне мужей или детишек в школу, трейлеры торопились доставить в магазины товары, автобусы подкатывали к остановкам, где из них высыпала густая толпа, сменяясь новыми пассажирами. При зеленом свете светофоров через улицу устремлялся поток пешеходов, наклоняющих над головой зонтики в попытке защититься от ветра. Дети радовали взгляд нарядной формой учеников частных школ; большинство мужчин были в котелках и с портфелями; женщины одеты в том милом стиле, который сочетал в себе городскую моду с сельской практичностью. Вынужденная следить за светофорами, потоком пешеходов и указателем поворота к больнице, мисс Бил лишь краешком глаза заметила стройную ратушу восемнадцатого века, заботливо сохраненные старинные деревянные дома и высокий шпиль церкви Святой Троицы, покрытый резьбой, но у нее создалось хорошее впечатление о здешнем обществе достаточно просвещенных горожан, которое позаботилось о сохранении архитектурного наследия своего городка» хотя современные магазины в конце улицы намекали на то, что эта забота могла бы начаться и на тридцать лет пораньше.
Но вот наконец показался долгожданный указатель. Дорога к больнице Джона Карпепдера уходила вправо от шоссе по широкой аллее между деревьями. Слева тянулась высокая каменная стена, охватывающая владения этого учреждения.
Как обычно, мисс Бил тщательно подготовилась к инспекции. В ее портфеле, брошенном па заднее сиденье, находились обширные сведения об истории больницы, копия последнего инспекторского отчета Главного совета медсестер и заметки комитета управления больницей о том, насколько возможно выполнить оптимистические рекомендации инспектора. Как она выяснила, у больницы была давняя история. Она была основана в 1791 году богатым купцом, который родился в этом городке, оставил его бедным юношей, чтобы найти счастье в Лондоне, и вернулся в родной город, когда удалился от дел, находя удовольствие в благотворительности и в удивлении соседей. Он мог купить себе славу и обеспечить спасение своей души, помогая овдовевшим женщинам, сиротам или восстанавливая церкви. Но за веком пауки и рассудочности последовал век справедливости и милосердия, и стало модным основывать больницы для больных бедняков. Вот так, вместе с почти обязательным собранием в местной кофейне, родилась больница Джона Карпендера. Не лишенное архитектурного интереса первоначальное строение просуществовало довольно долго, пока его не сменило массивное здание, ставшее своеобразным памятником викторианской эпохе с ее показным благочестием, а затем его еще раз перестроили уже с типичным для двадцатого века стремлением к функциональности, которой явно недоставало привлекательности.
Больница всегда процветала. Местное общество в основном состояло из богачей и людей среднего класса, у которых было слишком сильно развито чувство сострадания и в то же время было слишком мало объектов, на которые они могли его направить. Как раз перед Второй мировой войной к больнице было пристроено новое крыло, в котором разместилось великолепно оборудованное отделение для частных пациентов. И до и после появления национальной службы по охране здоровья оно постоянно привлекало богатых пациентов и соответственно знаменитых профессоров-консультантов из Лондона и из-за границы. Мисс Бил считала, что Энджеле легко говорить о престиже лондонских училищ медсестер, но у больницы Джона Карпендера сложилась своя, не менее почетная репутация. Женщины не без оснований считали завидной должность заведующей главной районной больницей и первоклассной клиентуру, которую обслуживала эта великолепно расположенная и защищенная местными традициями клиника.
Мисс Бил приближалась к главным воротам больницы. Слева от ворот находилось помещение для привратника — очаровательный кукольный домик со стенами, выложенными разноцветной мозаикой — реликтовый остаток викторианского здания, — а справа — стоянка для машин врачебного персонала. Уже треть размеченного участка асфальта была заставлена «даймлерами» и «роллсами» Дождь прекратился, и на его место заступал серенький январский день. Здание больницы с ярко освещенными окнами возникло перед взором мисс Бил, как огромный корабль, стоящий на якоре, за стенами которого кипела невидимая деятельность. Слева тянулось низкое строение с застекленным фронтоном — новое отделение для поликлинических больных. Тонкий ручеек пациентов уже уныло направлялся к его входу.
Мисс Бил подъехала к окошечку сторожки, опустила стекло и назвала себя. Привратник, преисполненный сознания собственной значительности, соизволил неспешно выйти наружу, чтобы представиться ей.
— Стало быть, вы из Главного совета медсестер, мисс, — высокомерно констатировал он. — Тогда досадно, что вы свернули в эти ворота. Школа медсестер расположена в Найтингейл-Хаус [1] , приблизительно в ста ярдах от выезда на Винчестер-роуд. Чтобы попасть в Найтингейл-Хаус, мы всегда пользуемся задними воротами.