— Я скажу ему, если он меня спросит, — спокойно сказала Матрона и обернулась к сестре Брамфет: — Кристина Дейкерс немного успокоилась, но мне кажется, будет лучше, если ее не тревожить. Возможно, ей удастся немного поспать. Я пошлю ей несколько журналов и букет цветов. Когда ее должен навестить доктор Спеллинг?
— Он сказал, что придет перед ленчем, Матрона.
— Вы не попросите его зайти ко мне поговорить? Я буду в больнице весь день.
Сестра Брамфет сказала:
— Полагаю, этот детектив из Скотленд-Ярда захочет встретиться и со мной. Надеюсь, он будет не слишком долго меня допрашивать. У меня на руках очень серьезный больной.
Со своей стороны Матрона надеялась, что Брамфет не проявит характера при допросе. Будет досадно, если она решит, что к старшему инспектору полиции можно относиться как к домашнему врачу. Мистер Куртпи-Бригс, без сомнения, не упустит случая проявить свое обычное высокомерие, но у нее было ощущение, что старший инспектор Делглиш сумеет справиться с мистером Куртни-Бригсом.
Они вместе дошли до выхода из отделения. Голова мисс Тейлор уже была забита новыми проблемами. Нужно что-то делать с матерью Кристины Дейкерс. Пройдет еще несколько лет, пока девушка получит высшую квалификацию районной медсестры. Тем временем ее нужно избавить от постоянной тревоги за мать. Может быть, стоит поговорить с Раймондом Гроутом. Возможно, в больнице найдется какая-нибудь несложная канцелярская работа, которая устроит ее. Но будет ли это правильно? Нельзя позволять себе удовлетворять свои желания за счет других. Какие бы проблемы в наборе больничных служащих ни были в Лондоне, Гроут прекрасно находит помощников в своей канцелярской работе. Он имеет право ожидать квалифицированной помощи; а все миссис Дейкерс этого мира, угнетенные отсутствием профессии и злым роком, обычно не могут ее предложить. Она решила, что стоит поговорить с этой женщиной по телефону, да и с родителями других девушек. Необходимо на время забрать девушек из Найтингейл-Хаус. Учебная программа не будет слишком нарушена; она и так очень напряженная. Пожалуй, лучше ей вместе с начальником больницы переселить их в сестринский дом — сейчас так много больных медсестер, что там найдется свободное место, — а они могли бы каждый день посещать библиотеку и лекции. И еще нужно проконсультироваться с заместителем председателя Комитета управления больницей и как-то разобраться с представителями прессы, а также присутствовать на дознаниях и обсудить вопросы похорон девушек. Люди постоянно ждут возможности обратиться к ней. Но прежде всего, и это самое важное, она должна увидеться со старшим инспектором Делглишем.
Матрона и сестры имели свои квартиры на четвертом этаже Найтингейл-Хаус. Когда Делглиш добрался до верха лестницы, он увидел, что юго-западное крыло отделено от остального здания специальной деревянной перегородкой, окрашенной в белый цвет, в которой на двери, маленькой по контрасту с высокими потолками и дубовыми панелями степ, висит вывеска «Квартира Матроны». Он заметил на ней кнопку звонка, но прежде, чем нажать на нее, быстро осмотрел коридор. Он был таким же, как и внизу, но пол, застланный ковровой дорожкой, хотя выцветшей и потертой, все же придавал иллюзию комфорта этому верхнему этажу.
Делглиш бесшумно передвигался от двери к двери. На каждой имелась выполненная от руки табличка, помещенная в медную рамку. Он увидел, что сестра Брамфет занимает соседнюю квартиру с Матроной. Дальше следовали помещения для ванн, разделенные на три небольшие кабинки, в каждой из которых находились ванная и туалет. На следующей двери было указано имя сестры Гиринг; две соседние квартиры были пустыми. Сестра Рольф занимала квартиру в северном конце коридора рядом с кухней и подсобной комнаткой. У Делглиша не было права заглядывать в спальни, но он попробовал повернуть ручки каждой из них, и, как он и ожидал, они оказались запертыми.
На звонок сразу открыла Матрона, и он проследовал за ней в гостиную. Ее размеры и великолепное убранство поразили его. Гостиная занимала всю юго-западную башенку, просторное восьмиугольное помещение со стенами, окрашенными в белый цвет, с высоким потолком, который ослеплял золотой с синим росписью, с двумя высокими окнами, выходящими на здание больницы. Одна из стен от пола до самого потолка была уставлена белыми книжными шкафами. Делглиш с трудом устоял против того, чтобы подойти к ним и попытаться определить характер Мэри Тейлор по ее литературным вкусам. Но даже с того места, где он остановился, он видел, что в шкафах не было учебников, никаких деловых книг или справочных материалов. Это была жилая гостиная, а не офис.
В камине уютно потрескивали дрова. И тем не менее воздух в комнате оставался холодным и очень неподвижным. Матрона была одета в короткую алую пелерину поверх серого платья. Она сняла свой официальный головной убор, и крупный узел бледно-золотых волос лежал тяжелым грузом на хрупкой шее.
Ей повезло, подумал он, что она родилась в том веке, когда ценится индивидуальность черт лица и сложения, в которых невозможно найти и следа женственности. Сто лет назад ее назвали бы некрасивой, даже страшной. Но сегодня большинство мужчин нашли бы ее интересной, а некоторые даже красивой. На вкус Делглиша, она была одной из самых прелестных женщин, которых он встречал в своей жизни.
На дубовом столике, помещенном точно в центре между тремя окнами, был установлен телескоп. Делглиш сразу понял, что это не игрушка любителя, а дорогой и сложный инструмент, который главенствует в комнате. Матрона заметила его взгляд и спросила:
— Вы интересуетесь астрономией?
— Не то чтобы очень. Она улыбнулась:
— «Le silence eternel de ses espsces infini m’affraie»? [2]
— Скорее вносит в душу дискомфорт, чем ужасает. Возможно, причина тому мое тщеславие. Я не умею интересоваться вещами, которые я не только не понимаю, но уверен, что никогда и не пойму.
— А меня именно это и привлекает. По-моему, это форма ухода от действительности, стремление заглянуть в чужой мир — это созерцание бесстрастной Вселенной, на которую я никак не могу повлиять или контролировать, и еще лучше, что там никто и не ждет этого от меня. Это освобождение от ответственности. Оно помогает вернуть своим личным проблемам их нормальные пропорции.
Она пригласила Делглиша сесть на черный кожаный диван перед камином. На низком столике на подносе были приготовлены кофейник, горячее молоко, сахар и две чашки.
Когда он уселся, то, улыбнувшись, сказал:
— Когда я хочу позволить себе насладиться созерцанием непостижимого и смирением перед ним, я предпочитаю любоваться первоцветом. Стоимость пустячная, удовольствие получаешь сразу же, и такую же ценную мораль.
Ее подвижный рот усмехнулся в ответ.
— И во всяком случае вы ограничены в возможности предаваться этим опасным философским размышлениям всего несколькими неделями весны.