Дебора встала с Кэтрин за прилавок. Под­ходили покупатели, осторожно перебира­ли товары в поисках нужного, народа со­бралось уйма, дело спорилось. Доктор Эппс пораньше явился за своей шляпой, а его в два счета уговорили купить пальто сэра Рейнольда за один фунт. Белье и обувь бук­вально расхватали, Дебора точно угадала, кто что купит. Кэтрин отсчитывала сдачу, раскладывала на прилавке товары, извле­ченные из большой коробки, которую они держали внизу. Люди маленькими группками входили через главные ворота, ребятишки натужно улыбались, потому что фотограф пообещал приз «ребенку, который выгля­дит самым счастливым», – бесплатный вход в вожделенные ворота. Громкоговоритель превзошел все ожидания, из него ярост­ным потоком лились марши и вальсы Штра­уса, объявления касательно угощения и со­ревнований, советы пользоваться корзин­ками для мусора, чтобы не засорять сад. Мисс Лидделл и мисс Поллак с помощью самых невзрачных, самых старших и самых исполнительных из числа своих противных, непослушных девчонок метались от церкви св. Марии к саду и обратно, следуя зову совести и долгу службы. В их ларьке про­давали очень дорогие товары, к примеру, ручной работы нижнее белье, ставшее жертвой странного компромисса привлекательности с благопристойностью. Викарий со взмок­шими от волнения седыми волосами лучился радостью, лицезрея свою паству, которая наконец-то пришла в согласие со всем ми­ром и друг с другом. Сэр Рейнольд, снисходительный, говорливый и великодушный, приехал попозже. С лужайки, где готови­лись к чаю, доносились озабоченные голо­са – миссис Коуп и миссис Нельсон с по­мощью мальчиков из воскресной школы расставляли карточные столики, стулья из холла, расстилали скатерти, которым по­том предстояло вернуться к своим хозяевам. Феликс Херн наслаждался ролью вольного стрелка. Раза два он предлагал свою по­мощь Деборе и Кэтрин, но не скрывал, что ему больше нравится с мисс Лидделл и мисс Поллак. Подошел Стивен, поинтересовался, как идут дела. Для человека, который имел обыкновение называть этот праздник «про­клятием семейства Макси», он выглядел впол­не веселым. В начале пятого Дебора от­правилась домой справиться, не нужно ли что папе, оставив Кэтрин командовать па­радом. Приблизительно через полчаса Де­бора вернулась и предложила пойти пере­кусить. Столы накрыли в палатке поболь­ше; опоздавшим, предупредила Дебора, при­дется довольствоваться жидким чаем и ма­лоаппетитным печеньем. Феликсу Херну, который подошел к ним поболтать и оце­нить оставшийся товар, велено было встать к прилавку, а Дебора с Кэтрин пошли до­мой помыть руки. Через холл все время кто-то проходил – то ли люди полагали, что таким путем сократят дорогу на распрода­жу, то ли, впервые оказавшись здесь, со­чли, что в стоимость входного билета вхо­дит и экскурсия по дому. Дебору, казалось, это вовсе не занимало.

– Боб Гиттингз, наш полицейский, засел в гостиной, – отметила она. – Столовая заперта. Всегда тут кто-нибудь ходит. Но еще никогда ничего не пропадало. Пойдем вон через ту дверь, в маленькую ванную комнату. Так быстрее.

Но все-таки когда с черной лестницы сбежал какой-то человек, торопливо извинившись перед ними, им это явно не понравилось. Девуш­ки остановились, и Дебора окликнула его:

– Вы ищете кого-нибудь? Это ведь част­ный дом.

Он оглянулся на них – нервный, тощий мужчина с седеющими волосами, высоким лбом и узкими губами, которые он растя­нул в подобающей случаю улыбке.

– О, простите, я не придал значения. Простите, бога ради. Я искал туалет.

Голос был не из приятных.

– Если вам нужна уборная, – сказала Дебора резко, – вы ее в саду найдете. По-моему, там есть вполне заметный опозна­вательный знак.

Он вспыхнул, пробормотал что-то в ответ и исчез. Дебора пожала плечами:

– Заяц трусливый! Вряд ли он тут что-нибудь учинил. Но лучше бы им по дому не гулять.

«Стану хозяйкой Мартинрейла, – решила Кэтрин, – наведу порядок».

В палатке, где была приготовлена за­куска, естественно, собралось много народу, под аккомпанемент музыки, которую транс­лировали по радио и которая проникала сквозь холщовые стены, позвякивала фаянсовая посуда, гудели голоса и посвистывал ти­тан. Накрывали на стол ученики воскрес­ной школы – они соревновались, кто лучше составит букет из полевых и лесных цветов. На каждом столе стоял именной кувшин­чик из-под джема, в котором красовались маки, лесная кислица и шиповник, буйно распустившиеся оттого, что их долго дер­жали в горячих ладонях, – цветы поража­ли своей нежной, наивной красотой, хотя их аромат тонул в терпком запахе вытоп­танной травы, пропеченного солнцем хол­ста и пищи. Говор стоял такой громкий, что, когда наступила неожиданная пауза, Кэтрин показалось, что все вокруг стихло. Только минуту спустя до нее дошло, что не все замолкли, что не все повернулись к противоположному входу в палатку, в ко­тором появилась Салли в белом платье с глу­боким конусообразным вырезом, юбка – в водовороте складок; в точно таком же была и Дебора, и такой же зеленый пояс охваты­вал талию Деборы, зеленые серьги сияли у горящих щек. Кэтрин почувствовала, как вспыхнули и ее щеки, и против воли броси­ла на Дебору быстрый, вопросительный взгляд. Она была не одинока. Все больше и больше голов поворачивались к ним. В дальнем углу палатки, где девчонки мисс Лидделл уже давно попивали чай под неусыпным оком мисс Поллак, кто-то захихикал. Кто-то сказал тихо, но и не так уж тихо:

– Ну и Сал!

Только Дебору, казалось, это не зани­мало. Не удостоив Салли взглядом, она подошла к доскам на козлах, служившим столом, и спокойным тоном попросила чай для двоих, бутерброды с маслом и кекс. Миссис Парди в замешательстве торопли­во налила две чашки, и Кэтрин последо­вала за Деборой к свободному столику, схватив тарелку с кексом, в ужасе думая, что и она попала в дурацкое положение.

– Как она посмела? – пробормотала она, наклоняя пылающее лицо над чашкой. – Она же это нарочно.

Дебора чуть повела плечом:

– Не знаю. Какое это имеет значение? Ну попутал ее маленько нечистый, мне-то что до этого?!

– Откуда у нее это платье?

– Оттуда же, откуда у меня. Ярлык фирмы ведь внутрь пришивают. Это не модель или что-то там еще. Любой может купить, если захочет поискать. Салли, видно, решила, что игра стоит свеч.

– Но откуда ей было знать, что ты се­годня его наденешь?

– Любой другой случай, полагаю, тоже подошел бы. Может, хватит об этом?

– Не понимаю, почему ты относишься к этому так спокойно. Я бы не смогла.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я по­шла и содрала его с нее? Можно, конеч­но, поразвлечь соседей, но всему есть предел.

– Интересно, что Стивен на это ска­жет, – сказала Кэтрин.

Дебора удивилась:

– Не уверена, что он даже заметит, раз­ве что подумает, что платье ей к лицу. Оно больше ей идет, чем мне. Тебе нравится кекс или отправишься на поиски сандвичей?

Путь к дальнейшим дебатам был отре­зан, и Кэтрин принялась за чай.

2

Время тянулось медленно. После эпи­зода в палатке Кэтрин потеряла к праздни­ку всякий интерес, и распродажа подержанных вещей превратилась для нее в прину­диловку. Как Дебора и предсказывала, все было распродано до пяти часов, и Кэтрин решила помочь организовать катание на пони. Когда она появилась на лужайке, Стивен поднимал вопящего от восторга Джимми и усаживал в седло перед матерью. Солнце к концу дня не так шпарило, в его лучах волосы малыша превратились в пламень. Сияющие волосы Салли упали вперед, когда она нагнулась, шепча что-то Стивену. Кэтрин услыхала, как он засмеялся в ответ. Она никогда не забудет то мгновение. Она вер­нулась в сад, стараясь собраться с духом и вернуть себе то безмятежное состояние, в котором она начинала день. Побродив бес­цельно по саду в поисках какого-нибудь за­нятия, она решила пойти в дом, полежать до ужина. Ни миссис Макси, ни Марты она не увидела, заняты, наверно, с Сай­моном Макси или готовят холодную закус­ку, которой должен увенчаться праздник. В окно она видела, как дремлет доктор Эппс около своих аттракционов «Метание стрел» и «Шалаш сокровищ», самая напряженная часть дня была позади. Скоро назовут по­бедителей соревнований, их станут хвалить и награждать; люди тоненьким, но непре­рывающимся ручейком уже потянулись на автобусную остановку.