Она не сразу сообразила — то, что казалось ей живой изгородью, было скопищем горгонов. Черные тела, увенчанные пучками щупальцев, почти не выделялись на фоне голых мокрых черных кустов и удачно прикидывались безобидной растительностью. Не успела Кошка опомниться, как одно щупальце захлестнуло ее ногу, а другое взметнулось чуть ли не к лицу. Если монстру удастся опутать жертву и подтащить к середине ствола, где у него располагался рот, ее уже ничто не спасет.
Отчаянно орудуя ножом и расшвыривая ошметки черной плоти, Кошка все-таки сумела освободиться и отбежать в сторону. И тут же увидела маячивший у выхода на проспект квадратный силуэт — словно огромная жаба сидела, слегка сгорбив плечи. Возня привлекла внимание жабоподобного хищника. Скачок — и жуткое существо оказалось совсем рядом.
Кошка в ужасе вжалась в стену возле какой-то будки. Автомат тут явно был бесполезен. «Стань тенью!» — приказала она себе, надеясь, что жуткий хищник примет ее за часть пейзажа. Она, по неизвестной причине, больше всего боялась именно этих обитателей поверхности — как другие боятся пауков.
Жабоголовый сделал еще прыжок — теперь он был совсем рядом, не дальше, чем в пяти шагах от нее. Но все его внимание было сосредоточено не на человеке, а на мокром асфальте, где извивались обрубки щупальцев, похожих на толстых черных червей. Невольно Кошка опять вспомнила про пиявок со станции Удельная, о которых рассказывал Сафроненко. А кто-то из сталкеров говорил ей, что из каждого такого обрубка щупалец может потом вырасти новый горгон. К счастью, из этих обрубков уже никто не вырастет — не судьба… Жабоголовый вывалил длинный язык, секунда — и черный обрубок уже извивался у него в пасти. Мутант нагнул голову, словно прислушиваясь к своим ощущениям, смакуя редкое лакомство. Потом судорожно икнул — и Кошке показалось, что она видит, как щупальце провалилось ему в желудок, все еще продолжая извиваться. Жабоголовый удовлетворенно потряс головой и вновь вывалил язык. Кошка вдруг увидела, что челюсть у него сильно искривлена, словно она была распорота, а потом неправильно срослась. Потому-то он, наверное, и предпочитал еду поделикатнее, которую уже нарезали на кусочки. Кошке пришлось дожидаться окончания этого жутковатого обеда. Она припомнила, что кто-то из сталкеров рассказывал, как они с голодухи попробовали варить щупальца горгона. Он уверял, что есть было вполне можно, только было ощущение, что жуешь резиновую подошву. С другой стороны, жители некоторых станций были убеждены, что эти твари ядовиты и употреблять их в пищу ни в коем случае нельзя. Но Жабоголового, видно, это не волновало.
Обкромсанный горгон тем временем судорожно извивался. Наверное, если бы он умел издавать звуки, то вопил бы сейчас от боли. В любом случае, это сослужило ему плохую службу: доев мелкие кусочки, Жабоголовый обратил внимание на их прежнего хозяина. Одно движение — и один мутант словно натянулся на другого сверху. Горгон затрепыхался совсем уж яростно, и хищник сделал несколько судорожных движений, пытаясь заглотнуть его целиком. Кошка рассудила, что это самый лучший момент, чтоб смыться, пока на нее никто не обращает внимания. Кто знает, каков аппетит у этой жуткой жабы? Может, решит и ее употребить на десерт?
Она вышла на проспект, где среди остовов машин неспешно ползали гигантские слизни, оставляя за собой белые полосы. Кошка знала по опыту — вещество, выделяемое ими, разъедает хуже кислоты, поэтому старалась не наступить ненароком в такой след. Одно неверное движение — и с ботинками можно было попрощаться, а возможно — и с ногами тоже.
Из-за угла навстречу ей вывернуло существо, похожее на жутко истощенного человека, передвигавшегося на четвереньках. Оно опиралось на тонкие длинные «руки», сжатые в кулаки. Только на этих «руках» было по четыре пальца, По крайней мере, так с первого взгляда казалось. Ушей у существа не было, их заменяли щели, зато огромные челюсти были усыпаны острыми зубами. Узкие, длинные ноздри втягивали воздух — хищник пытался оценить, стоит ли добыча усилий. «Стигмат», — подумала Кошка и чуть ли не обрадовалась мутанту, как старому знакомому. По крайней мере, она тут не одна.
Стигмат, похоже, обрадовался тоже и начал осторожно приближаться к ней. Кошка пристально следила за его верхними конечностями: в момент нападения этот мутант разжимал ладонь, и из глубокого шрама на внутренней стороне выстреливало длинное и острое жало — его «пятый палец».
— Ну что ты, дурачок, я совсем не вкусная, — увещевала его Кошка, осторожно пятясь. Ей не хотелось его убивать.
И вдруг сзади взвилась сеть, накрыв монстра. Стигмат забился, пытаясь освободиться. Мелькнули две темные фигуры в «химзе» и противогазах.
«Сталкеры», — вяло подумала Кошка.
Один из них приближался к ней:
— Мурка! Ты, что ли?! — услышала она.
И тут же поняла, что на самом деле сходит с ума. Только один человек называл ее так, и этот человек убит ее собственными руками. Кошка обреченно зажмурилась. Сил бороться больше не было. Она до последнего отбивалась бы от живых, а с мертвым ей не сладить. Леха все-таки пришел за ней.
Ноги ее подкосились, и она опустилась на грязный асфальт, прямо в лужу. А потом наступила тьма…
— Нет, вы посмотрите на нее! — возмущался обладатель басовитого голоса. — Киса, очнись, не время мечтать! Да и не место…
И тут до Кошки дошло.
— Вотан, это ты?! — заорала она.
Над ней склонилась багровая рожа, обрамленная светлыми слипшимися волосами и наискось перечеркнутая черной повязкой.
— Ну, ну, полегче, — бормотал Вотан. — Вот теперь вижу — это точно ты. Я вообще-то тебя сразу узнал по костюмчику — он приметный у тебя, вставочки металлические прикольные. Но когда ты встала столбом, а потом и вовсе рухнула как бревно ни с того ни с сего, уж не знал, чего и думать. Может, думаю, убили тебя, а костюмчик кто другой позаимствовал?
— И не мечтай даже! — радостно сказала она. — А где я?
Она лежала на дырявом матрасе в большой палатке, рядом сидел еще один сталкер — кажется, его звали Сигурд.
— На Октябрьской, — буркнул Вотан. — Ты так некстати отключилась… пришлось нам тебя до метро по очереди тащить.
— А чего вы наверху делали?
— Что могут делать егеря Ганзы на вверенной их попечению территории? Охотились, естественно. Мутантов отлавливали для полигона на Пролетарке.
— Ну и как?
— Да так себе улов: паршивенький стигмат и нервическая девица! — егерь захохотал, гордясь своей шуткой.
— Опасная у вас работа, — поежившись, сказала Кошка, решив не обижаться за «нервическую».
— Ну зато и платят нехило, — буркнул Вотан.
Как только окончательно пришедшая в себя Кошка выбралась из палатки, ей чуть ли не сразу попалась на глаза Скорбящая. Старуха сидела у колонны на каком-то тряпье, перебирала мешочки с сушеными травами и по обыкновению внимательно оглядывала всех вокруг.